Неповторимое. Книга 2
Шрифт:
Начальник штаба дивизии вышел вместе с майором Кауном и, уединившись, сообщил ему, что командир дивизии пока еще не имеет директивы, поэтому не может говорить официально с командирами частей, но достоверно известно, что сразу после празднования Дня Победы несколько дивизий Группы Советских оккупационных войск будут расформированы. В их число попала и наша 35-я Гвардейская стрелковая дивизия. По поручению начальника штаба дивизии и с ведома командира дивизии майор Каун довел эту информацию до командования полка с тем, чтобы заранее можно было хорошо продумать состав ликвидационной комиссии, его председателя, заместителей, состав подкомиссий, а также программу и порядок действий, поддержание строгого режима с целью недопущения
Вообще-то для нас это не было громом с ясного неба. Мы ожидали, что, конечно, будут крупные сокращения (все-таки война закончена), и мы тоже можем попасть в число расформированных. И все же где-то глубоко таилась надежда, что наша дивизия, может, и сохранится. Все-таки Гвардейская, Краснознаменная, орденов Суворова и Богдана Хмельницкого, да и почетное звание носит — Лозовская. Но Генеральному штабу, вероятно, было виднее, что делать. Хотя по прошествии многих лет мы вновь создавали дивизии, которые «ничего за душой не имели», т. е. совершенно новые дивизии, хотя могли бы вернуть, так сказать, к жизни те, которые прославили себя на полях сражений. Это был явный просчет, который ничем, кроме бестолковой бюрократии, объяснить было нельзя.
Итак, мы уже должны были готовиться к этому событию. Все сознавали, что являемся могильщиками самого нам дорогого — коллектива — боевой семьи, который прошагал дорогами войны от Сталинграда до Берлина. Тяжело, но надо! Командир полка Дегтярев сразу после сообщения начальника штаба предложил создать ликвидационную комиссию. Мы постарались его успокоить, предложив собраться после 1-го Мая в узком кругу и обсудить эти вопросы, а пока каждый из нас обдумает их. Дегтярев согласился.
Отпраздновали Первомай. 3-го собрались у командира полка. Открывая совещание, он сразу меня «обрадовал»:
— Думаю, что самым удачным председателем полковой комиссии по расформированию полка будет капитан Варенников.
Я удивленно посмотрел вначале на самого командира, затем на Кауна и Уткина (эти многозначительно улыбались и подмигивали мне), затем опять на командира полка. А тот, не моргнув глазом, продолжал:
— У нас нет в полку общего заместителя командира полка, но заместитель по артиллерии есть. Поскольку он прекрасно знает полк и к тому же это авторитетный знающий офицер, то мы уверены, что он с этой задачей справится успешно.
Уж не знаю почему, но командир начал называть меня в третьем лице. А мои, так сказать, приятели только поддакивали и продолжали улыбаться. Понимая, что мне совершенно бессмысленно сопротивляться, так как было явно видно, что эта «троица» уже договорилась за моей спиной, я, конечно, согласился.
— Заместителями председателя могли бы стать начальник тыла полка и заместитель начальника штаба полка, — продолжал Дегтярев. — А членами комиссии — все начальники служб и те лица, которых бы мог сейчас назвать капитан Варенников.
— Ну, а… — я, тоже улыбаясь (нечего нюни распускать!), обвел вопросительным взглядом всех присутствующих.
— Правильный вопрос, — перехватил мой взгляд Дегтярев. — Учитывая, что наиболее сложный вопрос — это судьба офицеров, наверное, целесообразно поручить это Федору Ивановичу и Владимиру Васильевичу — начштаба и замполит вдвоем, лично, персонально, с каждым должны разобраться, побеседовать и, согласовав с кадровиками дивизии и армии, определить каждому дальнейший путь. А командир полка должен следить за всей вашей работой и оказывать помощь. Когда же акты о расформировании будут готовы, они поступят на утверждение ко мне. По такой же схеме все будет и в дивизии — заместитель командира дивизии является председателем комиссии по расформированию. Он же подписывает все документы, а утверждает командир дивизии.
Наступило молчание.
Все, изложенное выше, фактически означало титанический труд, к которому мы готовились уже сейчас, не имея разрешения на подключение других лиц. Но, несмотря на нашу конспирацию, слухи просачивались через все преграды, и меня офицеры спрашивали прямо в лоб: «Нас будут расформировывать?». Я, как мог, выкручивался: «Официальных документов нет, но я, как и вы, тоже кое-что слышал из этой области». Но расспросы были спокойные, а некоторые добавляли: «Хоть бы скорей, домой уже пора!»
Наступил День Победы. Накануне этого праздника у командира полка произошло весьма приятное событие — из Советского Союза приехали жена и дочь. Для всех это было очень интересно и неожиданно. Очевидно, для такой категории лиц (командир полка и выше) разрешалось вызывать семьи в Германию. Праздник Победы удался у нас на славу. В подразделениях все офицеры отмечали торжество с личным составом. До этого командир полка вместе со мной и замполитом объехал все батальоны и артиллерию полка — поздравил с Победой и пожелал счастливой жизни. А в обед офицеры штаба и служб вместе с командиром полка, пригласив медичек, связисток, писарей и других девчат-военнослужащих, провели торжество в офицерской столовой. Как водится, всем выдали по сто граммов фронтовых (кстати, выдали всему личному составу полка и все было в порядке), танцевали до позднего вечера, пели песни. На празднике, разумеется, была и семья командира полка, которая тоже веселилась вместе с нами.
Памятный был для всех этот праздник — ведь первая годовщина Дня Победы! Он был торжественный, мажорный, но и грустный, потому что первым делом, конечно, мы помянули всех своих друзей-товарищей, кто не дожил до этого светлого часа. Тогда еще было в памяти свежо всё то, что утрачено, и все те, кто погиб на наших глазах и даже на наших руках… Минорность нашему настроению придавало еще и предстоящее расформирование, а следовательно, и расставание. Директивы о ликвидации дивизии не было, но разговор о ней шел уже в полный голос, открыто, подробно. Кое-кто даже называл сроки, которые потом действительно оправдались, хотя, на мой взгляд, они и затягивались.
Май прошел в ожидании и в вялых, никому не нужных занятиях. Но без них обойтись было нельзя, иначе личный состав будет расхолаживаться.
В конце мая была получена наконец директива о расформировании полка (и, разумеется, дивизии в целом), а в ней говорилось, что всеми мероприятиями руководит лично командир полка, он же создает соответствующую комиссию, утверждает все необходимые документы и акты. И работа закипела! Нет необходимости рассказывать о ней подробно. Единственно, на что хотел бы обратить внимание, так это совершенно спокойная реакция офицеров полка, когда командир полка собрал их всех в штабе и объявил об этом решении. Вслед за этим он огласил свой приказ о назначении полковой комиссии по расформированию, а начальник штаба полка подробно довел перечень мероприятий и график их выполнения.