Неправда о любви
Шрифт:
– Бонни – замечательная собака! – с гордостью высказалась я.
– Помолчи, женщина, – заметил Аслан, – говорить станешь, когда я разрешу.
Я пожала плечами – слова не скажи, ну и порядки у них!
– Тогда этот совсем с катушек сошел, – продолжал дядя Вася, – начал всех подряд убивать, от кого к нему ниточка может потянуться. Того парня, который номера для машины ему продал, убил, женщину, что паспорт своего покойного мужа ему отдала, – тоже пытался. Хорошая, между прочим, женщина, собачек стрижет, до сих пор тебя помнит, – обратился он к Бесику. – Ее-то за что?
Тот скривился и прошипел какое-то ругательство.
Далее
– Ловкий ты, – с непонятным сожалением сказал Аслан, – быстро все разузнал.
– Я сорок лет в милиции проработал, – сказал дядя Вася, – между прочим, на оперативной работе. Так что зря твой Бесик меня нанял, я не лох. Он сам лох, умеет только людей невинных убивать, и то чужими руками.
– Тут ты верно подметил, – согласился Аслан, – только Бесик уже не мой человек, вот только выяснить кое-что нужно. Ты мне так и не сказал, – обратился он к Бесику, – какие дела ты с той бабой крутил?
– Коксом помаленьку приторговывали. – Бесик был бледен, и пот градом катился по лицу. – Она меня сама в одном кабаке нашла. Ну, попробовали, первая операция прошла удачно, раскрутились понемногу.
Так-так, стало быть, Алла потихоньку прирабатывала. Чтобы свободные деньги были. Мало ли что – мужу на именины подарочек сделать, себе какую шмотку купить или колечко…
– Закончили с тобой, – Аслан кивнул Скелету, тот подхватил Бесика и потащил к выходу.
Тот пытался сопротивляться, кричал что-то, но Аслан отвернулся равнодушно. Внезапно я поняла, что Бесика повели на смерть. Стало холодно, как будто подуло из могилы.
– Теперь с тобой, женщина, – Аслан повернулся ко мне, – рассказывай, что знаешь.
– Возможно, вы не поверите в такое совпадение… – начала я, запинаясь, но быстро освоилась и бодрой скороговоркой выболтала ему про развод, про то, как узнала в убитой Алле Сотниковой знакомую блондинку, как выяснила ее координаты в суде, как познакомилась, если можно так выразиться, с мадам Светловой номер один или три, с какой стороны считать, и как случайно узнала про «мамлеевское дело».
– Ну, ты даешь! – воскликнул дядя Вася: он-то понял, что подробности про преступление в Мамлееве мне рассказал Леша Творогов.
– А потом я позвонила этой Светловой в офис и назвалась сестрой Аллы, – торопилась я закончить, – про убийство сказала и стала ждать. Как я и думала, она испугалась и побежала к киллеру – думала небось, что это он разболтал по пьяному делу. Он, конечно, ни в чем не сознавался, тогда она его убила, чтобы в будущем никто на нее не вышел. А Аллу она заказала из ревности и чтобы на будущее никаких эксцессов не было – мало ли, та опять мужа уведет…
Аслан уставился на меня своими неживыми глазами.
– Что вы так смотрите? – занервничала я. – Я не вру, рассказала все как есть, честно. Вы хотели узнать, кто Аллу убил? Вот вам вся информация, уж не знаю, поможет ли она, но больше я ничего не знаю.
– Рассказала, да не все, – сказал Аслан, – ты знаешь больше, чем говоришь, кто-то тебе помогал…
Проницательный, сволочь! Сразу понял, что сама я не могла все выяснить про «мамлеевское дело». Но я собралась с силами и поглядела
В комнате повисло долгое молчание.
– Видишь ли, Аслан, – я решила тоже перейти на «ты», – мне ведь тоже многое непонятно в этой истории, например, при чем тут вообще ты? Для чего тебе нужна была Алла? Зачем ты приказал Бесику за ней следить, ясно – ты хотел, чтобы она вывела тебя на деньги. Но как ты узнал про это именно сейчас, отчего раньше ничего не предпринимал? Я понимаю, конечно, что ты ничего не скажешь…
– Отчего же, – Аслан криво усмехнулся углом рта, – скажу…
Снова дядя Вася горько вздохнул и отвернулся, Аслан же начал говорить о том, что случилось шесть лет назад.
– Без четверти семь, – проговорил Козырь, зябко поежившись. – Через двадцать минут они должны появиться.
– Если Блоха правильно посчитала, – отозвался Кирпич.
– Блоха всегда считает правильно. Давай, напяливай костюм. Времени мало осталось.
– Всегда у тебя Блоха лучше всех… – пробурчал Кирпич, влезая в изопреновый гидрокостюм и взваливая на спину тяжелый алюминиевый баллон акваланга.
Он всегда ревновал Козыря к Блохе. Именно так, не наоборот. В их пятерке Козырь был, безусловно, номер первый – самый сильный, самый ловкий, самый хитрый. Остальные постепенно прибились к нему, почувствовав в нем вожака, – Кирпич, Люля, Тузик… Козырь был для них все, главный авторитет, предмет для подражания. Козырь качал мышцы, отрабатывал приемы самбо и дзюдо – и остальные тянулись за ним. Козырь не курил, чтобы не сбивать дыхалку, – и Кирпич, который дымил с восьми лет, тоже бросил. Только Блоха была сама по себе. Она всегда была сама по себе, ей никто не был нужен. Она как-то умудрялась управляться сама – сама отбивалась от старших пацанов и от девчонок, которые еще похуже пацанов, сама отмазывалась от детдомовского начальства. Казалось, ей все нипочем. За эту самостоятельность и ценил ее Козырь. За это он и принял ее в свою маленькую стаю. Она вроде бы и не просилась. Она всегда смотрела на остальных чуть свысока, как будто все они были ей должны. Даже для Козыря она не делала исключения.
Жизнь в детдоме – не сахар, там каждый за себя. Но они, пятеро, сбились в крепкую стаю и могли кому угодно дать отпор. Скоро все остальные почувствовали эту сплоченность, и даже самые отпетые обходили их стороной.
Когда они выросли и покинули детдом, их связь не разорвалась. Козырь перекантовался пару лет при какой-то непонятной конторе, потом пошел в армию. Конечно, угодил в Чечню, но детдомовская закалка и твердый характер помогли ему выжить.
Все, что не убивает нас, делает нас сильнее.
Козырь вернулся из армии как будто обгоревшим на страшном подземном огне – смуглый, исхудавший, молчаливый. Впрочем, он и всегда был достаточно сдержан.
После армии он получил большую комнату, и стая стала собираться у него.
Он мало рассказывал про Чечню, но что-то в нем явно изменилось. Иногда проскальзывали какие-то намеки, иногда случайные проговорки. Его твердый и спокойный характер как-то надломился.
Впрочем, всех их жизнь не красила.
Тузик работал на каком-то заводе, стал злым и дерганым. Люля начал серьезно пить. Блоха жила своей жизнью, но эта жизнь тоже явно не задавалась.