Неправда
Шрифт:
– Интересно, как сообщить?
– задумался Мишка.
– Сейчас у нас два варианта или в состоянии медитации, или через книгу попробовать.
– В медитации это все равно, что выйти сейчас на какой-нибудь Бурун, Еллин, например, и заорать на весь Крым - мы здесь! Ловите нас!
– ответил ему Лешка.
– Попробуем через книгу. Она по принципу радиостанции, наверное, работает. А значит, информация идет по какой-нибудь кодированной волне до определенного адресата, который на эту волну настроен.
– Давайте тогда проверим! Напишем сейчас
– загорелся Мишка.
– Тем более, что есть, что написать!
– воскликнула Аня.
И они совместными усилиями написали отчет о сегодняшнем дне.
"Союз - Центру. Информация получена. Завтра приступаем к поискам. Начнем с Эски-Кермена. Сегодня днем, когда отправляли Ольгу в больницу, командир столкнулся с Девлетом-Славой. Он жив и вполне здоров. Девлет вместе с двумя мужчинами на желтом автомобиле марки "ВАЗ-2101" ехал в Баштановку. Около грота с родником, где сотавался командир с рюкзаками, машина сделала остановку, из нее вышел Девлет и мужчины. Они явно сделал замеры наших биополей с помощью энергоинформационных рамок. В разговоре между собой они упоминали без имени кого-то кто им помогает выслеживать нас. После этого отправились в сторону Бахчисарая. Необходимо принять какие-то меры. Привет Ольге, пусть скорее выздоравливает, ждем не дождемся встречи. Союз".
– И что теперь?
– спросил Лешка.
– Не знаю.
– Ответила Аня.
– Будем ждать ответа.
– Может спать пойдем?
– зевнул командир.
– Время уже десять. Завтра бы встать пораньше...
– А я бы еще посидел...
– вздохнул Мишка.
– Красиво как.
И впрямь, садящееся солнце багровым залило скалы Мангупа. И если в долине уже заметно похолодало, то наверху, наверное, еще было совсем тепло.
– Ну и дежурь, тогда. До часу ночи твоя вахта. Будишь потом меня. А я Аню в четыре. В семь общий подъем.
– А вино?
– разочарованно спросил Мишка.
– Я что, зря к деду бегал?
– Вино, говоришь?
– Лешка почесал затылок.
– Ну плесни мне кружку. А сам дотерпи до пол-первого хотя бы, а то задрыхнешь с него. Анька будешь?
Она качнула головой:
– Я же не пью, ты знаешь. Даже шампанское.
– Знаю. Так, для порядка спросил.
– И залпом выпил вино, о чем сразу пожалел, потому что оно оказалось удивительно вкусным.
– Блин, еще бы... Да ладно, в конце своей вахты догонюсь...
– Слышь, командир, а ты ведь в нашей палатке не спал ни разу за всю неделю. Вчера у костра уснул, в Обнинске в чужой кантовался.
– Так мы и ставили-то ее всего два раза. Хотя сегодня я бы как раз бы в палатке поспал. Свежее. Ну, спокойной ночи всем! Ань, ты идешь?
– Я еще посижу полчаса, до темноты.
– Долго не задерживайся. Тебе раньше всех вставать. Кстати, ты завтрак готовишь!
Аня молча кивнула.
Как она пришла в домик, Лешка не слышал - спал, как говориться без задних ног. И без дурацких сновидений. И проснулся еле-еле, когда его в полной темноте тихо разбудил Мишка:
– Вставай, командир, твое дежурство.
От Мишки пахло легким перегарчиком.
– Ты мне вина оставил?
– прошептал Лешка.
– Ага. Там еще пол-бутылки. Но ты не увлекайся. Шибает незаметно, но быстро. Ноги заплетаются, а голова ясная.
– Зашептал в ответ Мишка.
Лешка вышел на крыльцо домика. Ночная свежесть согнала сон, как ветерок паутину. Закурив последнюю сигарету из пачки, он подумал, что надо бы меч взять. Да и сигареты тоже в домике оставил.
Осторожно, стараясь не шуметь, он взял меч, вытащил новую пачку из рюкзака и вышел на улицу.
Присев у догорающего костерка, Лешка подкинул дровишек, закурил, а потом вытащил меч и полюбовался игрой отблесков пламени на сверкающем клинке.
Затем он встал и несколько минут неловко прыгал вокруг костра, изображая выпады и защиты. С непривычки Лешка быстро устал махать пудовой железякой. Отдышавшись, посмотрел на часы. Прошло пятнадцать минут дежурства. Потом посидел и сходил в домик за гитарой. Захотелось попеть что-нибудь. Иногда бывало у него такое - просто попеть, без слушателей. Просто повыть на луну. На этот раз луны не было, но Лешка запел. Свою недавнюю песню, сочиненную еще до занятий экстрасенсорикой, но чем-то напоминавшую и предсказавшую их приключения:
Посмотри на меня, вырви время у дел и послушай.
Очень многое хочется выкроить и рассказать.
Не зовут никуда еще милую грешную душу.
Можно выправить слог, хотя рукописи не горят.
Видишь, солнечный глаз растворил мою жизнь на ладони,
И остатки увез на тот берег веселый Харон,
И задергалось пламя бумаги в схватках симфоний -
Это сон моя милая, радуйся, это лишь сон!
Это вечный закон, моя радость, и хочешь не хочешь -
Я огонь в этой жизни беспечной. Я вечный огонь.
Я пытаюсь спасать сквозь безумие высохшей ночи
Но спасая других оказался собою сожжен.
Как хочу я порвать путы дней, километров и мыслей.
Но ненужные злые дела мне подножки сулят.
Обречен сам собою на поиск ненужного смысла
Гильотина судьбы приготовлена, верно, не зря.
Но мечта есть мечта, а ее не поймать в эти сети.
И ладони пытаются спрятать от мира глаза.
Я смеюсь над бессилием раненой верою смерти.
А за маской стекает налитая страхом слеза.
Посмотри на деревья, с них скользкое время стекает.
Я тебя бы вознес до небес, но там нынче беда.
Посмотри наше время старуха косой подметает.
Вот и кончилось песня, а с нею и наши года...
– Хорошо поёшь!
– раздался вдруг за спиной чей-то голос. Гитара жалобно застонала, свалившись на землю, а Лешка схватился за меч и оглянулся. Иронично улыбаясь на него смотрел тот самый, утренний мужик в черном: - А вот с мечом обращаться совершенно не умеешь.
– Научусь еще.
– Буркнул Леха, пристально разглядывая незваного гостя.