Неправильная
Шрифт:
Они снова замолчали. Общая потеря приносила боль каждому.
Ей — как матери единственного ребенка, которого скрывала ото всех практически всю жизнь, только единицы знали истину.
…Ведь Хранительница не могла иметь свою семью и детей. А если влюбляешься в женатого мужчину из соседнего государства — тем более. Армелия, тогда только занявшая место Хранительницы Рода Целителей, имела несчастье испытать всю боль запретной любви. Но, положа руку на сердце, она бы не стала ничего менять в своей жизни. Ведь у нее появилась дочь, что стала смыслом всего. И
Судьба повернулась так, что король Равии, Годард Двенадцатый, увидел в Юлалии свою избранницу. Конечно, любящая мать тогда безумно радовалась счастью дочери. И тому, что теперь они всегда будут рядом. Пусть повзрослевшая и не нуждающаяся в опеке, но для Армелии она всегда оставалась ребенком…
Ему — как любящему мужу, что в один день лишился не просто своей королевы, но и половины души.
…Тогда, три года назад, Годард Двенадцатый и подумать не мог, что бывший далекий соперник не оставил своих планов. И тем более не предполагал, что все эти годы, пока он был счастлив с Юлалией, недруги только и ждали момент его ослабления. Не зря несколько дней его выматывали послы с нелепыми предложениями. Неспроста сыновья отсутствовали во дворце в тот день.
Все было просчитано до мелочей, а Годард, как мальчишка, попался в расставленные сети. Подруга жены, что настойчиво интересовалась целительским даром и особенностями воздействия им на короля, была лишь одним небольшим звеном в заговоре. Кроме Юлалии никто не знал, что Годард после лечения на время терял свои способности практически полностью. Даже ее матери он рассказал об этом только после исчезновения дочери.
Еще эта глупая клятва, которую вытребовала Юлалия перед самым рождением Раймунда. Тогда король решил, что это не более чем каприз и страх перед родами, и без возражений дал ее. Что, впрочем, не помешало ему призвать всех сильнейших целителей.
'Когда меня не станет, я хочу, чтобы ты запретил всем упоминать обо мне. Ни хорошего, ни плохого. Пусть будет так, будто меня и не было'.
Но королева говорила не о своей смерти. Это Годард понял не сразу, а лишь тогда, когда вторая часть клятвы чуть не убила его.
'Когда ты прекратишь чувствовать меня, окончи все поиски. И не ищи в дальнейшем. Просто забудь обо мне'.
Юлалия не была предсказательницей, но хорошо предугадывала события. Но не думал Годард, что бояться за жену надо не два-три года, как делал это он, а всю совместную жизнь…
— Но все же, — нарушил тишину король, — не думаю, что девочка после всего сможет нам доверять.
— А тебе так важно, будет ли она тебе доверять? — насмешливо спросила Армелия. — Как ты там говорил? Никому ненужная девчонка?
— Ты высказывалась сегодня еще резче, — заметил Годард.
— По-другому Максайм не понял бы нашего нежелания помогать, — вздохнула Армелия. — А Астор не решился бы отправиться в Джорму.
— Да, ты права, — согласился король. — И скрыть возможную войну мы также не смогли бы. Все-таки с матерью жены мне повезло, — искренне отозвался он.
— Годард, я никогда не спрашивала, — глядя прямо в глаза, начала Армелия. — Но ты ведь понимаешь, что Юлалия все это время была с другим мужчиной?
— Для меня это не имеет значения! — отрезал король, не желая больше развивать эту тему.
Конечно, он понимал все сам. Разумеется, сама мысль о любимой в чужих объятиях была невыносима. Но Годард решил, что, вернув жену, просто забудет об их разлуке, переборет в себе ревность и никогда не упрекнет Юлалию в случившемся.
— Я тебя поняла, — примирительно отозвалась Хранительница. — Не разочаруй меня.
Трудно заявлять о себе спустя полтора года отсутствия. И смешно слушать версии того, куда мог пропасть. Так думал Максайм, сидя в компании своих старых друзей. Они приняли его с теплотой, невзирая на все слухи, что доходили до них. А теперь, когда Максайм рассказал о причинах, что побудили его так поступить, еще и поддержали.
— Так, говоришь, что сестра твоя жива, но где она, не известно? — в который раз уточнил Брун.
Не потому, что не понял с первого раза — просто не верилось в это.
— Во всяком случае полтора года назад она дала о себе знать, как живая, — спокойно ответил Максайм.
Вчетвером они сидели в доме Мэтта, угрюмого стихийника, но оттого не менее надежного друга. Хотя была и еще одна причина их встречи именно здесь. Брун и Джей уже обзавелись семьями, а Мэтт даже еще задумывался об этом, как и Максайм, впрочем.
— И почему ее поисками занят ты, а не ее муж или хотя бы службы, ему подвластные? — продолжал Брун.
— Он не может, — коротко ответил Максайм.
Но друзей такой ответ не удовлетворял. Не мигая, они уставились на него.
— Если бы я знал это сам, — вздохнул Максайм.
— Странно, — отозвался Мэтт.
— Знаю, — согласился Максайм. — Но мне нужна ваша помощь, — с надеждой произнес он.
— Выкладывай, — кивнул Джей.
— По предположению короля, вскоре Дамиан Зачари должен вывести к следу королевы. Недавно за него выдали дочь Рода Целителей. Как это взаимосвязано, я сам до конца не понимаю. Но посвящать Александрин в свои планы они не желают.
— Александрин?
— Они?
Одновременно спросили Брун и Джей.
— Они — это король и Хранительница Рода Целителей, — пояснил Максайм.
— А что с девушкой? — не успокаивался Брун.
— Ее пять лет держали в монастыре, потом вернули и выдали замуж, предварительно напоив отворотным зельем. Дамиан так же отворожен от нее. Но ему нужен наследник, чтобы вступить в Род, — рассказал Максайм.
— Да, Равия сильна традициями, — протянул Мэтт.
— Теперь он намерен держать ее в Джорме, пока ребенка ему родит другая женщина, — закончил племянник Хранительницы.