Неправильная
Шрифт:
Не знаю, прекратил ли Дамиан воздействие или нет — я была уже грани. Смерти ли, потери сознания — не известно.
Сквозь боль пришла нелепая мысль. Я не неуязвимая. Меня может убить любой целитель, если он того захочет. Вот такой парадокс. Ну, и пусть! Лишь бы не чувствовать больше ничего!
Были ли дальнейшие события правдой, я не уверена. Я находилась в сознании, но его нельзя было назвать нормальным, здоровым или разумным. Вроде бы осознавала все происходящее реальным, и в то же время — лишь далеким воспоминанием.
— Она
— Надо отправить ее к отцу, — говорил другой.
— Думаешь? Ему сейчас не до этого. Он готовит новый план по завоеванию Юлалии, — имя королевы словно выплюнули.
Даже в таком состоянии я смогла почувствовать неприязнь к Юлалии.
О, Одноликий! Принц говорил правду! Королева у них!
И это была моя последняя мысль перед забытьем.
Хотя вряд можно было именно так назвать мое состояние. Я словно плыла на волнах и затягивалась в воронку тьмы. Такой ласковой и теплой. Излечивающей. Но главное, тут не было боли. Совсем.
Тьма полностью поглотила меня. Или это было нечто другое? Не знаю. Да и увиденное не позволило долго размышлять над субстанцией.
Я, пятнадцатилетняя, шла рядом с Хранительницей. В этот раз я понимала, что вновь оказалась в потерянных воспоминаниях, но теперь смотрела на все со стороны. Как будто и не было меня.
— Знаю, у тебя много вопросов ко мне, Александрин, — смотря себе под ноги, проговорила Армелия, — и я готова ответить на них.
Некоторое время я-другая молчала, видимо, собиралась с мыслями.
— Армелия, зачем все это? Почему ты не позволила родителям развестись? — наконец, задала я-другая вопрос.
— Чувства порой затмевают разум, и за ними не видно ничего, — пространственно начала Хранительница. — Но герцог-целитель не такой, — хмыкнула она. — Он был здесь за несколько дней до появления вместе с твоей матерью, тогда же и попросил сохранить брак.
— Но ведь матушка сказала, что отец не возражал…
— Он не смог бы ее убедить не совершать ошибку. А так выходит, что виновата лишь я.
— Я не понимаю, — я-другая растерянно посмотрела на Армелию.
— Твой отец глава Рода Целителей, — наставительным тоном поясняла она. — Как думаешь, если он сам развелся бы, какой пример дал бы детям Рода? Что ради увлечений можно оставить семью, наплевав на вековые традиции? Бывают случаи, когда пара не может быть вместе, но это не твои родители. И зелье, что я дала им тогда, лишь доказало мою правоту.
— Но зачем нужна была я? Чтобы стать нелюбимой дочерью? — недоумевала я-другая.
— Девочка моя, — рассмеялась она, — я, конечно, многое могу, но не всемогуща. Ты появилась, потому что так решили Высшие Силы, ну, и родители постарались. Я тут не причем.
— Но матушка…
— Твоя мать — глупая женщина, что пытается всю ответственность за совершенные поступки свалить на других! — раздраженно ответила Армелия. — Она считает, что ее лишили счастья, и не допускает иного. И это ее право — тонуть в выдуманной утопии!
Теперь уже я-другая и я-присутствующая обдумывали слова Хранительницы. Она, определенно, не врала. Но принять сказанное было слишком сложно.
Они дошли до беседки, что стояла в глубине сада поместья Армелии.
— А что с моим даром? — нерешительно спросила я-другая.
— Ты Хранительница Рода, — спокойно ответила Армелия.
— Но как?
— Так решили Силы, — небрежно сказала Хранительница.
— А что будет с тобой? — испуганно спросила я-другая.
— Ничего. Когда придет время, я оставлю свой дар на алтаре Сил. Но это случится лишь тогда, когда я буду уверена в безопасности Рода Целителей.
— А что со мной? Мне тоже нужно будет жить отдельно и не заводить семью? — испугалась я-другая.
— Не обязательно, — с улыбкой ответила Армелия. — Ты еще слишком юна для ответственности.
— Как это? — обиженно протянула я-другая.
Узнаю себя. Когда мне говорят, что я чего-то не смогу, то обязательно пытаюсь доказать обратное.
— Не нужно обид, Александрин, — Армелия придвинулась ближе ко мне и взяла за руку, — Я хочу дать тебе то, чего не предоставили мне — выбор. И этим я нарушаю правила.
Она замолчала. Я-другая тоже не говорила.
— Мы можем закрыть в тебе стихии, но оставить самоизлечение, и все будет по-прежнему. Тебе не придется брать ответственность за весь Род, ты не будешь предметом ненависти недовольных. И случай твоей матери не единственный и не самый страшный, — заверяла она меня-другую.
— Я не знаю. А вдруг я понадоблюсь Роду?
— Не переживай, девочка моя, — ласково отозвалась Армелия, — силы не смогут спать вечно. Если тебе или кому-то из Рода будет грозить опасность, стихии пройдут все барьеры.
— И как я это пойму?
— Ты вспомнишь, — загадочно ответила она. — Когда придет время, ты вспомнишь этот и следующие наши разговоры.
— Так я все забуду?
— Для твоей же пользы. Чтобы не жалеть и не пострадать. Мы не бессмертны — нас может убить любой целитель. Правда, нелепость?
Я-другая лишь кивнула.
— И это правильно, если вдуматься, — устремив взгляд в сад, рассуждала Армелия. — У Хранительницы слишком огромная власть, чтобы пользоваться ею бесконтрольно. И даже самый сильный маг всегда имеет слабое место. И он никогда не должен об этом забывать.
Хранительница встала и вышла из беседки. Я-другая хотела пойти за ней, но, не оборачиваясь, она остановила меня:
— Побудь одна, Александрин. Тебе необходимо все хорошо обдумать. Во всем есть подвох — помни об этом. Даже в моем предложении. Но мы обсудим это позже.