Неприкасаемый

Мариано Сэм

В первый раз, когда я попыталась прочитать Буковски, я оказалась красной и грязной с таким толстым слоем стыда, что мне казалось, что люди могут видеть это на мне. Однако Картер не знает стыда. Он сможет насладиться Буковски с первого раза.

Я понимаю, что мои собственные мысли звучат очень похоже на восхищение. Как будто какая-то часть меня наслаждается его наглой развратностью. Если подумать, мой первый бой с Буковски заставил меня чувствовать себя немного так же, как когда я читала «заметки», которые Картер написал для меня в классе. Они были более

явными, менее откровенно извращенными, чем Буковски, но это потому, что мы живем в более небрежно вульгарное время, чем писал Буковски, и Картер не мог сослаться на свое настоящее преступление. Кроме того, не столько грязные слова, сколько разум, из которого они исходили, сделали записку Картера такой развратной. Несмотря на то, что я знала, что это было больно и извращенно, я чувствовала то же слабое возбуждение любопытства, точно так же, как когда я читала Буковски в тот первый раз.

Заставляя себя сосредоточиться на книге, которую он на самом деле покупает, вместо того, чтобы пытаться угадать его литературные вкусы или то, как степень его безумия соотносится со степенью сумасшествия спорного поэта, я беру обложку и тут же понимаю, что он, должно быть, издевается надо мной.

Книга, которую он положил на прилавок, — детская книга с блестящим единорогом на обложке.

Мои брови поднимаются, и я беру книгу, чтобы показать ему, как будто он каким-то образом перепутал ее с Керуаком [Прим.: Джек Керуак — американский писатель, поэт, важнейший представитель литературы «бит-поколения»]. — Есть настроение для легкого чтения сегодня вечером?

Прежде чем он успевает ответить, очаровательная маленькая девочка с такими же темными волосами, как и у него, подбегает и кладет на прилавок плюшевую русалочку с волосами из розовой пряжи. Ее темные глаза тоже такие же, как у него, и у нее такой же молчаливый властный вид, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на него. — И это тоже.

Мои глаза расширяются, когда я вижу мини-Картер. — Есть маленькая, очаровательная версия тебя?

— Сестричка, — объясняет он, улыбаясь и глядя на нее сверху вниз.

— Ух ты. Большая разница в возрасте, — замечаю я. Перегнувшись через стойку, чтобы быть ближе к ней, я спрашиваю: — Сколько тебе лет, милашка?

— Мне пять, — с гордостью объявляет она, показывая мне пять пальцев.

Я беру ее русалку и веду ее вдоль края прилавка. — Как ее зовут? Ты уже выбрала имя?

— Еще нет. Как вы думаете, как мне ее назвать? — спрашивает она, глядя на русалку с розовыми волосами.

— А Ариэль? — Я предлагаю.

Очаровательно сморщив нос, она качает головой. — Нет, у нее не рыжие волосы.

Драматически хлопнув себя ладонью по лбу, я говорю ей: — Ты права, о чем я думала? Тебе нужно будет выбрать для нее имя. Держу пари, у тебя это получится лучше, чем у меня.

Она смотрит на русалку в течение двух секунд, затем проясняется. — А что насчёт Морской ракушки?

— Отличное имя для русалки. Ты должно быть настолько умна, чтобы придумать такое хорошее имя. Как тебя зовут?

— Хлоя, — отвечает она.

Картеру,

должно быть, надоело быть в центре внимания, потому что он толкает ее бедром в сторону. — Ладно, двигайся, мелкая. Мне нужно заплатить за твои вещи.

Она поворачивается и весело идет к витрине с книжками-раскрасками, установленной возле кассы. Она хватает одну, садится на пол и начинает ее листать.

— Твоя младшая сестра очаровательна, — сообщаю я ему.

— Она тоже это знает, — говорит он мне, доставая бумажник.

Я качаю головой, хватаю сканер пистолет и просматриваю его вещи. — Привести симпатичного ребенка было довольно низко. Я не могу быть грубой с тобой перед твоей младшей сестренкой.

— Я имею в виду, ты могла бы, — рассуждает он. — Но да, я как бы подумал, что ты этого не сделаешь. Под всем этим ты милая, не так ли, принцесса?

Бросив недовольный взгляд в его сторону, я напоминаю ему: — Я же говорила тебе не называть меня так.

— А я сказал тебе говорить «пожалуйста», — легко отвечает он.

Бросив взгляд на его сестру, чтобы убедиться, что она все еще вне пределов слышимости, я бормочу: — Это работает только тогда, когда я полуголая и немного напуганная.

— И ты удивляешься, почему мне нравится, когда ты полуголая и немного напуганная, — стреляет он.

Развратный. Картер Махони абсолютно развратный.

Я игнорирую его попытку вернуться в тот день и выкладываю его вещи в сумку. — Ваша сумма составляет 12,72 доллара [Прим.: На данный момент (декабрь,2022) это 893,58руб].

Его темные брови поднимаются. — Черт, правда? Это дешевое место.

— Правильно. Это своего рода привлекательность, — говорю я ему.

Взглянув на карандаши «Доктор Сьюз» [Прим.: — американский детский писатель и мультипликатор] и полку разнообразных подарочных карт на прилавке, он спрашивает: — Ты любишь читать?

— Люблю.

— Что тебе нравится читать? — он спрашивает.

Тяжело вздохнув, я оглядываюсь назад. Я ищу предлог, чтобы выгнать его, но ожидающих клиентов нет, поэтому у меня нет веской причины, по которой я могла бы связаться с моим менеджером.

Словно поняв мою миссию, он берет карандаш «Кот в шляпе» и кладет его на прилавок. — Вот, я тоже покупаю это. Я еще не закончил делать покупки. Это может занять некоторое время.

— Ага. Ты не можешь просто стоять здесь и беспокоить меня, понимаешь? Это мое место работы. Я могу сказать своему менеджеру, и он заставит тебя уйти.

Я блефую. Мой менеджер легко переутомляется и, вероятно, слишком боится упущенной продажи, но Картер этого не знает.

— Ты можешь сказать своему менеджеру, что я слишком много думаю о покупке карандаша «Кот в шляпе», и выгнать меня? — он спрашивает. — Ух ты, ты настоящая крутая задница.

Я закатываю глаза, но просматриваю его карандаш и бросаю его в сумку. — Что-нибудь еще сегодня, сэр? — спрашиваю я с насмешливой сладостью.

— Можешь снова называть меня так, — говорит он мне, и в его темных глазах мелькает намек на веселье.