Неприкаянные
Шрифт:
— Тася… — ловит меня за руки у выхода Феликс. — Там, на яхте… ты неправильно меня поняла. Мы не можем делить постель до свадьбы, потому что так не принято.
— Для этого надо было меня раздевать и пугать? — с отвращением смотрю на него я.
— Тогда ты очень разозлила меня своими мыслями. Это жуткое искушение — находиться с тобой рядом и не взять тебя. Возможно, я сделал что-то не очень правильно, но поверь, лучше предостеречь, чем поддаться соблазну, Тася… Я знаю, о чем говорю.
— Я атеистка, Феликс. И все твои выдержки из писания —
— Тебе не обязательно делить со мной мое мировоззрение. Просто соблюдай правила, и все будет хорошо.
Я с отчаянием усмехаюсь и развожу руками.
— Эти правила очень важны, Тася. Моя мама не очень хорошо себя чувствует, потому что волнуется за нашу свадьбу. Сегодня мне пришлось вызывать ей скорую помощь. А потом ты не брала трубку, и я поехал к тебе. Я испугался, что с тобой могло случиться что-то плохое… Ладно, не бери в голову. Завтра я постараюсь вырваться, и мы с тобой сходим куда-нибудь поужинать.
Мне отчаянно хочется попросить его больше никогда не звонить, но я не могу преодолеть странный страх, который не проходит.
Он склоняется ко мне и нежно целует в губы. Я прикрываю глаза и снова содрогаюсь от отвращения.
Когда за ним закрывается дверь, я чувствую себя так, будто с плеч свалился самый тяжелый груз.
— Неужели ушел? — высовывается из кухни Ира.
— Похоже на то…
Я открываю дверь в ванную комнату и набираю воду. Мне хочется принять пенную ванну и хоть немного расслабиться.
Я уже почти в ванной, когда в дверь заглядывает Ира.
— Тебе надо сказать ему, что ты передумала, — хмуро посматривает на меня она.
— Без тебя знаю, — стягивая с себя одежду, бурчу я.
— Нельзя продолжать притворяться, если решила не выходить замуж. Все эти расходы, болезнь его мамы — затянешь, и для тебя все плохо кончится.
— Думаешь, я этого не понимаю?! Только я хочу хоть немного привести свои мысли в порядок, прежде чем откажу ему. И кстати, ты мне мешаешь.
Сестра продолжает стоять в дверях ванной комнаты, скрестив руки на груди, и никак не хочет оставить меня в покое.
— А где ты шлялась весь вечер?
— Где надо, там и шлялась, — с шумом погружаюсь в пенную ванну я.
— Неужели новый гардероб ударил прямо в цель?
— Представь себе.
— Нет, серьезно? Ты таскалась со своим новым боссом? — широко распахивает ярко накрашенные подкручивающей тушью глаза она. — Тебе что, жить надоело?
Я беру в руку мочалку и подкатываю глаза.
— Отстань, а?
— Нет, Тася! Сначала расстанься с этим религиозным фанатиком, а потом уж пускайся во все тяжкие! Я надеюсь, за сегодня ты не успела расстаться со своей невинностью?
— Не успела, расслабься. Лучше принеси мне еще чая, чем нагнетать. И без тебя тошно от ситуации.
Ира обиженно фыркает и оставляет наконец меня в покое. Я набираю воздуха в легкие и погружаюсь в воду с головой. Завтра мне надо будет сказать Феликсу, что у нас ничего не выйдет. Я люблю другого.
Утром я тороплюсь на работу на своей машине. Как назло, везде пробки, и я нервничаю. Обычно я приезжаю на полчаса раньше, но видимо, сегодня однозначно не мое утро. Я так тщательно укладывала волосы и так долго наносила макияж, что теперь намертво встряла в неподвижную массу машин. На мне маленькое черное платье с замком на спине (единственная вещь из моего старого гардероба, которая смотрится достойно) и новый светлый пиджак, но боюсь, внешняя привлекательность на этот раз не поможет остановить время. К тому же, меня постоянно одолевают мысли о Феликсе, и это нервирует еще больше.
За два квартала до перекрестка я вижу свободный пролет и решаю уйти влево, чтобы добраться через дворы. Резко выворачиваю руль и не замечаю новенькую «БМВ», несущуюся мне навстречу. На такой скорости столкновение неизбежно. Как в замедленном кино, я пытаюсь жать на все педали сразу, но вряд ли эти хаотические действия способны меня спасти.
Всего миг — и меня подбрасывает в салоне, как теннисный мячик. Я больно бьюсь виском и носом о жесткое покрытие левой двери и чувствую, как перед глазами все плывет. Хватаюсь руками за руль, но меня несет, и я со скрежетом впечатываюсь в бетонный столб, ударяясь лицом о руль. О. Мой. Бог. От дикой боли в переносице у меня темнеет в глазах.
Вокруг скрежет и крики. Перед глазами пелена.
Глава 11
Первая мысль, которая приходит в мое не совсем ясное сознание — что придется звонить Феликсу и просить его о помощи. Он, конечно, сразу же примчится и спасет меня. Даже оплатит издержки. Но я стану его должницей, и надежда на скорую свободу рухнет вместе с той суммой, которую он уплатит за разгром, который я учинила.
Мне в дверь стучит девушка, водитель «БМВ».
— Ты совсем охренела?! — кричит она. — Какого черта ты резко вывернула из потока?!
— А какого черта ты неслась на такой скорости?! — морщусь от боли я.
— Девушка, с вами все в порядке? — стучит с другой стороны водитель еще одной помятой машины, оказавшейся поблизости. — У вас кровь на лице. И, кажется, вы серьезно повредили машину с этой неуклюжей попыткой уйти влево. Вам есть, кому позвонить?
Я не знаю, что ответить. У меня дрожат руки и губы. Мне некому звонить, только Феликсу.
— Сейчас, одну минутку… мне нехорошо, — бормочу я. Пытаюсь найти в бардачке влажные салфетки, чтобы вытереть с лица кровь.
И вдруг сквозь шум до моего слуха доносится трель сотового телефона.
«Проклятый Феликс чувствует, когда надо позвонить, чтобы оказаться героем», — проносится в голове. Ничего не поделаешь, придется просить его приехать. Я беру сотовый в руки. Это не Феликс, это мой босс. Нажимаю на прием.
— Таисия, доброе утро. Это Афинский.
— Доброе…
— Я застрял в пробке, Таисия. Вряд ли доберусь до работы раньше, чем через тридцать минут. Здесь жуткая авария.