Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

Вудхаус Пелам Гренвилл

– А что это такое?

– То, чем я был, пока не встретил тебя. Но это осталось позади. Теперь – все окончательно!

– Третий раз, – мудро рассудила Джейн, – всегда счастливый!

– Отчего это твой носик так забавно вздернут? Самый кончик.

– Не знаю. Так уж оно есть. Тебе не нравится?

– Наоборот! Очень нравится. Мне нравится в тебе все! – Ликование с новой силой охватило Пэки. – Ого-го! Как же мы будем развлекаться! Ты ведь не заставишь меня ходить по концертам и лекциям? Конечно же, нет! Мы просто станем вместе колесить по всему миру до конца жизни, веселясь так, что небу будет жарко! Я уже упоминал, что мы – родственные души?

– По-моему,

да.

– Так вот, повторяю: мы – родственные души! Юная Джейн, – Пэки чуть отстранил ее, пристально вглядываясь ей в глаза, – ты уверена, что любишь меня?

– Конечно, люблю.

– Я точно попал на небо, – испустил он долгий вздох, – без всяких хлопот и этой суеты с умиранием.

Позади во мраке возник большой смутный силуэт.

– Извините!

Силуэт оказался Супом Слаттери.

– Я так и знал, что ты меня дурачишь, когда уверял, будто не влюблен в эту девицу, – удовлетворенно заметил он.

Пэки повернулся к нему чуть раздосадованный, что вполне объяснимо. Не очень приятно для пылкого молодого человека, когда взломщики сейфов вдруг выпрыгивают из засады в такую минуту.

– Зачем, интересно, ты явился?

– Решил подойти поздороваться, да и попрощаться.

Досада вмиг растаяла.

– Я тебе рад. Я еще не поблагодарил тебя, что ты все-таки пришел и попытался помочь нам. Это по-мужски.

– Да что там! – скромно пробормотал Суп. – Обдумал все и увидел – а я ведь тебе пакость подстраиваю. Потому и явился.

– Жалко, мистер Слаттери, что вы даром потеряли вечер, – посочувствовала Джейн.

– Ее нежное девичье сердечко, – объяснил Пэки, – страдает при мысли, что у тебя не хватило времени стянуть из сейфа драгоценности.

Слаттери слегка обиделся и даже вознегодовал.

– Как это, не хватило времени? Это кому? Мне! Слушайте, как вы считаете, сколько мне времени требуется, чтобы нырнуть в сейф? Чуть шевельну пальцами, и я там! Смылся с ожерельем, двумя кольцами, подвеской и брошью. Больше вы меня в этих местах не увидите! Возвращаюсь на родину. Куплю себе ферму, да, так и сделаю. Вот она, настоящая жизнь! Яйца, молоко, цыплятки… и собственное яблочное вино! У-y, шикарно! Что ж, рад был повидать тебя, брат! Удачи, мисс. Я пошел.

И его поглотила ночь. Пэки уважительно посмотрел ему вслед.

– Что за человек!

Ужасный треск разбудил птиц на верхушках деревьев. По тропинке, с песней на устах, спускался сенатор Опэл.

Простак в стране чудес

1

Дж. Г. Андерсон [2] поднял телефонную трубку.

– Дайте мне портье, пожалуйста, – попросил он.

Ему дали.

– Фиппс? Это мистер Андерсон.

2

Все географические названия и имена собственные в данном сборнике даны в редакции переводчиков.

– Ну, ну, ну! – зачастил бодрый голос, ликующе подвывая, словно радостная гончая, взявшая след анисового семени. – Славный старичина Андерсон! Превосходнейший мой стариканчик! Самого вам распрекрасного утра, любезный Дж. Г.! Но это не Фиппс. Фиппс отлучился приложить лед к голове. У него жар. А это Поттер. П, следом О, затем Т, за ним Т, потом Е, а на самом кончике – Р. Поттер.

– Поттер, – проскрежетал мистер Андерсон, словно фамилия задела его за живое. Бросив трубку, он откинулся в кресле и прикрыл глаза: молился, что ли.

Каждый год,

когда наступало лето с цветами и пчелами, обращая мысли неуемных американцев к алым слаксам и пестрым спортивным шортам, а мысли их жен – к цельным купальникам, мистер Дж. Г. Андерсон, владелец отеля «Вашингтон» в Бессемере, штат Огайо, обычно уезжал в штат Мэн и посвящал весь свой опыт и талант управлению недавней своей покупкой – гостиницей «Приозерной», что в пяти милях от городка Скивассетт. В этом сезоне в помощь себе он привез, среди прочего штата, обходительного и любимого всеми Сирила Фотерингей-Фиппса, известного под прозвищем Простак, другими словами – того самого молодого человека, который вышел сейчас, чтобы поискать льда для больной головы. Служил Фиппс портье.

2

Пролетай над гостиницей «Приозерная» смекалистая птичка, она, окинув своим птичьим глазом территорию и затаив дыхание, пронзительно присвистнула бы от восторга, решив, что мистер Андерсон проявил недюжинный здравый смысл, вложив наличные в столь привлекательную собственность.

«Да, местечко недурственное, – одобрила бы птичка. – Красивая у него недвижимость». Озеро, широкое и живописное, стоило, несомненно, любых денег, а вдобавок были еще лужайки, деревья, цветы, теннисные корты, площадки для гольфа, летний театр и раскиданные там-сям уютные бунгало для гостей, предпочитавших уединение. Но одно из этих бунгало, с сожалением заметила бы птичка, сгорело дотла, и, по-видимому, совсем недавно: на его месте торчал обгоревший остов, над которым еще вились легкие клубы дыма.

Солнце светило, озеро поблескивало, деревья шелестели, цветы цвели, и каждый номер в гостинице был сдан, да еще по высокой цене. При таком раскладе мистер Андерсон, казалось, должен бы, пусть и лишившись одного бунгало, пребывать в веселом, беззаботном настроении. Но этим августовским утром он сидел в своем кабинете, нахмурив лоб и сумрачно глядя. Даже в хорошие свои дни он немного походил на статую Эпштейна, изваянную в особо мрачном настроении, а сегодняшний день хорошим отнюдь не был. Дж. Г. провел беспокойную ночь, не в силах отделаться от угнетающей мысли, что ему приходится обитать на одной планете с Мэрвином Поттером и Сирилом Фотерингей-Фиппсом. Если джентльмену и христианину дозволяется не любить двух других джентльменов и христиан, то Дж. Г. Андерсон не любил Мэрвина Поттера и Сирила Фотерингей-Фиппса. Если же вы попытались бы подбодрить его, указав, что на свете существует всего лишь один Мэрвин Поттер и один Сирил Ф.-Ф., он буркнул бы в ответ, что и этих с избытком хватает.

Стук в дверь – эдакая веселенькая, бравурная россыпь – прервал его раздумья. Не успел Андерсон ответить: «Войдите», – как в дверях появилась фигура, при виде которой, будь его совесть хоть чуточку нечиста, он бы опасливо вздрогнул. Сморгнув, он вгляделся снова, но увидел то же, что и в первый раз, – человека в полной полицейской форме, при полицейском поясе и пистолете.

Лицо под кепи было на редкость красивое – худощавое, живое, тонкой и четкой лепки. Глаза, сейчас чуть налитые кровью, вот уже несколько лет приводили женщин в трепет, какого не случалось после смерти Рудольфа Валентино. То был Мэрвин Поттер, всемирно знаменитая звезда экрана, обожаемая всеми, кроме Дж. Г. Андерсона. Уехав из Голливуда, он намеревался блеснуть в спектакле на Бродвее, и последние две недели был постояльцем «Приозерной», хотя мистеру Андерсону казалось, что живет он тут целую вечность. Несчастный хозяин полагал, что из всех моровых язв, какие насылает непостижимое Провидение, чтобы он преждевременно поседел, красавчик-актер – самая тяжкая.