Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
Мэдисон-авеню запрыгала у него перед глазами. Никогда прежде не доводилось ему видеть такого прыгучего проспекта.
6
Вечером, в восемь часов, перед дверью квартиры Мэрвина Поттера предстал мрачный байронический Простак, с сердцем, отягченным грузом страданий, и душой в сплошных ранах. Чем больше он размышлял о дневном происшествии, тем больше негодовал на то, до чего ж у судьбы нездоровое чувство юмора. Подразнила его единственной девушкой в мире, можно сказать, подсунула ее, и тут же мигом вырвала, как раз в тот момент, когда, казалось, все пойдет счастливо. Ничего себе,
«Ладно же, ладно», – твердил он себе, или что-то в этом роде, и наконец нажал звонок. Послышались шаги, дверь отворилась, и его тяпнул за правую штанину большой густо-желтый пес, плавно перескочивший порог.
– Ай! – завопил Простак, на минутку позабывший свою несостоявшуюся любовь.
Мэрвин, следовавший за псом, сердечно приветствовал приятеля. В руке он держал бокал, наполненный янтарной жидкостью, из которого и отхлебнул.
– Привет! Ты ведь Фотерингей-Фиппс, верно?
– Да.
– Тот самый Фотерингей, о котором столько толкуют? Глазам своим не верю! Ах-ах-ах! – нес околесицу Мэрвин. – Нынешний день, да, нынешний день – он прямо райский! Какая честь! Входи, выпей со мной.
– Я б с удовольствием, но этот твой пес вцепился мне в ногу.
Мэрвин прищурился.
– Хм, да. Ты абсолютно прав. Мой пес настоящий лев, а не собака. Кличка – Тюльпан. Нет, но до чего ж ты наблюдательный! Другой и не заметил бы.
Простак, последовавший за хозяином в гостиную, почувствовал, что к душевным мукам примешивается легкое беспокойство. Было ясно, что его приятель, измученный долгой дневной репетицией, поддался своему низшему «я» и уже значительное время накачивается спиртным будто водокачка. И если уже не в стельку пьян, то здорово навеселе. Оставалось только надеяться, что до агрессивной стадии Мэрвин не доберется. Не хотелось бы находиться от такого крупного и мускулистого субъекта поблизости, если им овладеет агрессия.
Пока что Мэрвин излучал дружелюбие. Он всучил бокал Простаку, освежился щедрым глотком и стал увлекательно рассказывать о жизни в Голливуде, сыпля забавными байками о звездах и студийных чиновниках.
– Тебя, Фиппс, когда припирал в угол оскорбленный чиновник? Нет? Как же это ты! Таким опытом следует обзаводиться каждому молодому человеку. Очень расширяет кругозор и помогает лепке характера. Прекрасно помню тот день, когда я брел через джунгли на съемочной площадке «Метро Голдвин», а прямо на меня как выскочит из рощицы Луис Б. Майер. Он ухитрился каким-то образом сбежать из офиса, где его держат, и по сверкающим его глазам и мокрому подбородку я увидел – он уже отведал крови. К счастью, при мне было ружье для охоты на слонов, а со мной рядом – мой преданный туземец-носильщик… – Взгляд Мэрвина стал блуждающим. – Ладно, спокойной тебе ночи, – сердечно пожелал он и мгновенно заснул.
Простак осмелился тронуть его за руку.
– Послушай-ка…
Мэрвин открыл глаза.
– У меня даже и шкура висит в Беверли-Хиллс, – в завершение пробормотал он.
– Послушай!
– Да, Фиппс?
– Поздновато уже. Может, нам пора обедать?
– Обедать? – Мэрвин уставился
– Ну да.
– Ничего ты не хочешь. Сядь! – громоподобно рявкнул Мэрвин.
Простак плюхнулся на стул как подкошенный. Хозяин явно достиг стадии, какой несчастный гость надеялся избежать. Фиппс поймал себя на мысли, что лучше бы ему подружиться не с такой знаменитой звездой.
– Обед! – проговорил Мэрвин и, фыркнув: – Фу! – снова закрыл глаза и погрузился в освежающий сон.
Тон Мэрвина свидетельствовал, как понял Простак, что актер о еде не очень высокого мнения, но разделить такое презрение Простак никак не мог. Он с самого завтрака ничего не ел, и с каждой минутой потребность подкрепиться все росла. Когда желудок начал издавать глухие жалобные шумы, ему пришла в голову замечательная идея – воспользоваться сном хозяина, тихонько убраться из дома и поесть где-нибудь в одиночестве. Если приятель приглашает вас на обед, рассудил он, то, естественно, вы сидите у него, пока он не подаст сигнал начинать обед. Однако если у хозяина нет ни малейших намерений подавать такой сигнал и, судя по его поведению, никаких калорий от него не дождаться, то гость вправе считать себя свободным и отправляться на поиски еды самостоятельно. Сама Эмили Пост, не сомневался он, одобрила бы такое мнение.
Приступая к действию, Простак встал, намереваясь улизнуть, но комнату тут же огласили странные булькающие звуки, как будто бы какой-то гигант поблизости принялся полоскать рот. Между Простаком и дверью вырос Тюльпан, многозначительно глядя на гостя. Даже начинающий физиогномист не затруднился бы разгадать выражение его морды – пес готов мгновенно реагировать на любую подозрительную выходку. То, что желание Простака покинуть дом подпадало под подозрительную категорию, было тошнотворно ясно.
Простак попытался подыскать нужные слова.
– Хороший песик, – проговорил он. – Ты ведь меня пропустишь?
Зверюга моментально изобразил обезумевшую ищейку, подавившуюся рыбьей костью.
– Да ладно-ладно, – неуверенно пробормотал Простак, – я же просто спросил.
Было без четверти девять. В четверть двенадцатого Мэрвин сел и потянулся, свежий и отдохнувший.
– Великолепная штука – сон, – провозгласил он, потянувшись к графинчику и наливая себе аперитив. – Как говорится, штопает дыры забот и скорбей. А как там мой старый Фиппси?
– Да ничего, – отозвался Простак, весьма вольно толкуя факты.
– Повеселился, пока я дремал? Потолковали с Тюльпаном о том о сем? Прекрасный пес, верно?
– О да! Чудесный. А он не опасен?
– Что ты, конечно же, он в полной безопасности. Вряд ли найдется какой осел, чтобы нападать на Тюльпана. У него силы на десятерых, оттого что он чист сердцем. Ладно, Фиппс, а ночка-то катится. Может, выйдем взглянем, что нам может предложить город? Мне говорили, стоит навестить кабаре в «Пьяцце».
– Это было бы здорово!..
– Так вперед! Тюльпан, за мной!
– Но собаку в «Пьяццу» не пустят.
Мэрвин нахмурился. Глаза его сузились, как у героя вестерна, столкнувшегося с угонщиками скота. Больше всего властного человека раздражает, когда кто-то пытается командовать им.
– Как это, не пустят? – пронзительно глянул он на Простака. – Кто, интересно? Ты?
– Нет, что ты!
– Но, честное слово, кто-то такое сказал, – озадачился Мэрвин. – Фокусы акустики, не иначе. Ладно, двинулись! Тюльпан, к ноге! Следующая остановка – «Пьяцца».