Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

Вудхаус Пелам Гренвилл

– Вы говорите, узнали его?

– Да, мадам. Это был субъект, называющий себя Мэрвином Поттером.

– Мэрвин? Поттер? Он же обедал у нас сегодня.

– Наверняка высматривал, мадам, где что лежит.

– Балстрод, вы уж совсем ку-ку! – пылко вступилась Гермиона. – Мэрвин не взломщик!

– Не согласен с вами, мисс.

– Он киноактер! Очень знаменитый!

– Вполне возможно, такова его версия, мисс. Я могу лишь утверждать, я застиг его, когда он подстрекал другого молодого человека, явно преступной наружности, вскарабкаться по водосточной трубе и проникнуть в дом через окно.

Вмешалась миссис Бримбл, почувствовав, что

страсти накалились и через минуту ей придется тушить безобразный скандал. Будь она полисменом, она крикнула бы: «Разойдись!» – но сейчас могла только приказать Балстроду отправляться спать. Вежливо пожелав всем спокойной ночи, дворецкий удалился.

Услышав звук, похожий на шипение сифона, Простак резонно заключил – это хозяйка перевела дух.

– Ну вот он, – проговорила она, и ухо могло уловить в ее голосе оттенок великодушной теплоты, – твой Мэрвин! Я тебе сразу сказала, как только его увидела…

– Я уверена, мама, у него есть какое-то объяснение.

– Так пусть он его даст! – воскликнула миссис Бримбл и взмахом руки указала на стройную легкую фигуру, выступившую из тени.

– Мэрвин! – воскликнула Гермиона.

Мэрвин вроде бы ей обрадовался. В его голосе слышался искренний пыл влюбленного, когда он воскликнул:

– Привет, малышка!

– Что ты тут делаешь? – спросила мисс Бримбл.

– Так, брожу по окрестностям. А вообще-то ищу Фиппса, я его где-то обронил. Возможно, ты знаешь его под именем Фотерингей. Нас обоих выбросили с час назад из «Пьяццы», и пока мы расслаблялись в канаве, он сказал мне: «Поттер, я очень бы хотел познакомиться с твоей невестой». На что я ответил: «Нет ничего проще, дорогой Фиппс. Сейчас поймаем первое же такси и скатаем к ней».

– Мэрвин, ты вдребезги пьян.

Герой экрана скорбно икнул.

– Нет, а кто бы не напился в обществе Фотерингей-Фиппса? Это же дикарь-индеец! Вломился ко мне домой и давай меня пугать. Он из тех, кто в подпитии ведет себя безобразно. Я сразу увидел, что упился он до ноздрей. У него и пистолет был. Если хочешь знать, весь вечер им размахивал. Я думал тихо, спокойно провести вечерок дома. Скромный обед, парочка хороших книг… Но он и слышать не желал. «Я лесной волк с великого Северо-Запада! – рычал он. – Сегодня ночью мне пришла пора выть!» Уволок меня в «Пьяццу», представляешь? Что я мог поделать?! Ни-че-го! У него ведь пистолет. Не успели мы сесть за столик, как он вскочил и заорал: «Берегись! Сейчас начну! Подбирайте своих мертвецов, ребята! К каждому трупу – сувенирчик!» Естественно, нас выбросили. Приложились ушами прям об асфальт. Поверь мне, Фотерингей-Фиппс – он такой. До того достукается, что его с друзьями выбросят даже из портового трактира в Марселе. Обещаю тебе, я постараюсь встречаться с ним после медового месяца как можно реже.

– Медовый месяц может и не состояться, – сумрачно произнесла Гермиона. – Мама, ступай домой. Я хочу поговорить с Мэрвином.

Она повела нареченного по лужайке, и Простак остался один в тихой ночи. Освобожденный от общества миссис С. Хамилтон Бримбл и ее дочери Гермионы, он мог бы и слезть с насеста, пожелай он того, но он не желал. Зачем ему новые удары, которые, возможно, припас для него этот жуткий дом? Словом, он цеплялся за свою ветку точно озабоченный опоссум, когда заметил маленькую компанию, состоявшую из Мэрвина Поттера, шагавшего с самым понурым видом, собаки на поводке и Гермионы Бримбл, высоко вздернувшей подбородок. Гордо и холодно вошла она в дом, и парадная дверь громко захлопнулась

за ней. И никаких тебе прощальных поцелуев.

Осторожно Простак спустился вниз – в таком местечке никогда не угадаешь, какие еще ужасы могут таиться в тени. Пес Тюльпан пылко рванулся к нему, уведомляя о его присутствии Мэрвина, но, к счастью, его окоротил поводок.

– A-а, Фиппс, – тускло проговорил Мэрвин. – А я тебя повсюду ищу. Откуда это ты свалился?

– Прятался вон на том дереве.

– Любишь по деревьям лазать?

– Нет, не люблю. Меня туда загнал твой пес-людоед.

– Играл, видно.

– Да? Ну, я не стал уточнять. Просто прыгнул, спасая жизнь.

– Значит, – призадумался Мэрвин, – ты сидел на этом дереве? Тогда ты мог кое-что услышать из недавнего разговора.

– Я и услышал.

– Но самое интересное пропустил. Мы далеко от дерева ушли. Ты ведь не женат?

– Нет.

– Тогда ты и не подозреваешь, до чего может дойти рассерженная женщина. Не припомню ничего подобного с того дня, как я украл сцену у мексиканской звезды. Где девушки набираются таких словечек, понять не могу. Скорее всего заучивают в последнем классе.

– Она дала тебе от ворот поворот?

– Если ты имеешь в виду, что Гермиона порвала помолвку, то отвечу «нет». Мы по-прежнему жених и невеста. Но какой ценой! Какой ценой, Фиппс! Выдвинула ультиматум. Отныне – никакого спиртного. Одно движение к алкоголю, и свадебным колоколам не звонить. Начиная с сегодняшнего вечера.

Мэрвин погрузился в угрюмое молчание, уйдя мыслями в безрадостное, тусклое будущее.

– Вот интересно, Фиппс, представляешь ли ты, что это значит? Холод и тьма, холод и тьма. Повсюду царят радость и смех, но не в сердце Мэрвина Поттера. Повсюду весело поглощают шотландское виски, а я не могу присоединиться. Я буду чувствовать себя как мучимый жаждой прокаженный. Но раз нужно – значит, нужно. Пойдем-ка, Фиппс. В гостях хорошо, а дома лучше. Возвращаемся в Нью-Йорк.

– Забежим куда-нибудь перехватить сандвич?

– Нет, это немыслимо! – Мэрвин вскинул брови. – Ты что, Фиппс, жуешь не переставая? Роешь себе могилу зубами? Хотя что же, – философски заключил он, – ленточные черви так и останутся червями.

И зашагал туда, где их ждало такси.

8

Офис «Леман продакшнс инк.» размещался в сумрачном здании, каких полно на Бродвее и Сороковых улицах. Тесные лифты в них заполонены блондинками, все на одно лицо, и мужчинами с заросшими подбородками, тоже скроенными по одному лекалу. Все до единого – из шоу-бизнеса. Или с его окраин. Пока лифт плывет вверх или вниз, вы улавливаете обрывки разговоров о летних гастролях, ракурсах камеры и о том, что за ними прислало агентство «Линдсей и Крус».

Почти все такие здания сдаются в аренду под офисы, занимающиеся водевилями, фильмами и телевидением. Джо Леман прежде занимался водевилями, и водевильное его прошлое сказалось – став продюсером в драматическом театре, он раскинул палатку в одном из таких зданий, тогда как обычно театральные продюсеры располагаются на верхнем этаже какого-нибудь театра или прячутся за обветшавшими фасадами особняков на Пятьдесят пятой улице.

Офис «Леман продакшнс» состоял из приемной, где сидел прыщавый мальчишка, день напролет жующий жвачку, комнатушки, где хватало пространства только секретарше и пишущей машинке, и внутреннего кабинета – святилища, где Леман проводил совещания со своим партнером Джеком МакКлюром.