Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

Вудхаус Пелам Гренвилл

– Ах, атмосферу? Ладно. Извините, я ухожу.

И она вернулась в свою комнатушку, а мистер Леман, закинув ноги на стол, сбил дерби на глаза, раскурил новую сигару и отдался первым приятным мыслям за этот день. Особой религиозностью он не отличался, но невольно почувствовал, что Провидение опекает хорошего человека, присматривает, чтобы тот не пал замертво у обочины. Хороший человек может получить удар, может споткнуться, но если Провидение поджидает с полотенцем в его углу ринга, то поражения он ни за что не потерпит.

Вполне вероятно,

что мистер Леман пустился бы распевать песенку словно жаворонок – так поднялось у него настроение, – но не успел он впасть в такую ужасную крайность, в дверях появился Джек МакКлюр с последним из Фотерингей-Фиппсов.

Ласково, но цепко, удерживая Простака за локоть.

– Мистер Сирил Фиппс, Джо, – провозгласил он. – Мистер Леман, мистер Фиппс.

10

Не успел Леман увидеть Простака, как понял, что здорово недооценил Провидение: в своих милостях хорошему человеку оно не скупится на щедроты. «Я сразу же смекнул, вот она, наша устрица, – сказал бы мистер Леман, диктуй он мемуары стенографистке. – Жирненькая такая, да еще приправленная кресс-салатом». Все в молодом человеке кричало о его наивности, и старший партнер «Леман продакшнс» встрепенулся, точно от пения горна.

– Как поживаете, мой дорогой? – осведомился он. – Присаживайтесь.

Простак робко пристроился на стуле для посетителей. Леман произвел на него глубокое впечатление. В этом театральном магнате было что-то от Дж. Г. Андерсона и немножко – от дядюшки Теодора, от чьего взгляда у племянника с самого раннего детства стыла кровь в жилах. Шляпу Простак держал в руке. Заметив, что ни мистер Леман, ни мистер МакКлюр головы не обнажают, он подумал минутку, не ошибся ли, но следовать их примеру пока что не осмелился.

– Сигару? – предложил мистер Леман.

– А? Нет. Не думаю, спасибо большое.

– Тэк-с, – дружелюбно бросил Леман и скосил глаз на Простака. – Откуда вы?

– Родился в Лондоне…

– Это в Англии?

– Да, именно.

– Шикарное местечко. Никогда там не бывал, но все говорят. Итак, мистер Фиппс, вы интересуетесь театром. Занимались когда-нибудь шоу-бизнесом?

– Пока еще нет.

– Что ж, все мы когда-то начинали. Самое трудное – найти великую пьесу. Вот я нашел. Можно сказать, величайшее драматическое открытие за последние двадцать лет. Ничего подобного прежде не бывало, ясно?

– Не бывало?

– Ничего подобного, – подтвердил мистер Леман и выдержал внушительную паузу, размышляя о грандиозности своего драматического открытия.

Тихонько, по-джентльменски покашляв, Джек МакКлюр нарушил молчание.

– Я сказал мистеру Фиппсу, что если он будет действовать быстро, то, возможно, и успеет купить долю в нашем спектакле. Мы ведь еще не до конца его профинансировали?

– Да, не совсем, – подтвердил мистер Леман.

– Удачно получается, – заметил Джек.

– Весьма, – согласился мистер Леман. – Но, конечно, мистер Фиппс, тут, в Нью-Йорке, все так, как сказал

мистер МакКлюр. Решения требуется принимать быстро. Думать на бегу. Вот один наш приятель мог бы купить долю в «Мышьяке и старых кружевах» [5] , если бы подсуетился.

– Но проканителился один лишний день, – печально подхватил Джек, – и проиграл.

– Таковы уж правила в шоу-бизнесе, – покачал головой мистер Леман.

– Да, таковы правила, – согласился Джек, тоже покачивая головой.

5

«Мышьяк и старые кружева» – очень популярная пьеса Джозефа Кесселринга (1904–1967). Премьера состоялась 10 января 1941 г. в Нью-Йорке.

Простак покивал с умным видом.

– Да, это мне понятно. Решать нужно молниеносно. Я и сам за быстрые решения, если дело и впрямь хорошее. Но все-таки, конечно, и осмотрительность следует проявлять. Осмотрительность и осторожность, если вы меня понимаете.

– Вот такие люди мне по душе! Я и не прошу вас действовать очертя голову. Пьеска у меня роскошная, и я не боюсь ее показать. Просто убойная, захватит всех, ясно? Не для совсем уж высоколобых, но и не для низкой публики.

– Для среднелобой?

– Вот-вот. Первое добротное шоу для среднелобой публики. Успех ее ждет сногсшибательный.

– Принесет много денег?

– Много? Ого! Спросите Дика Роджерса и Оскара Хаммерстейна, сколько они огребли с «Тихоокеанского». Спросите Оскара Серлинга, сколько он сделал на «Жизни с отцом». Спросите Макса Гордона, сколько ему отчислилось от «Рожденной вчера».

– Вы хотите, чтобы я их спросил?

– Да я вам и сам скажу, дорогуша. Миллионы!

– Миллионы?

– Миллионы, – кивнул Леман.

– Да-а, вот такого мне бы и хотелось, – вздохнул Простак. – Только хорошо бы с гарантией.

– Я лично вам гарантирую. И мой друг тоже. Верно, Джек?

– Конечно.

– Итак, что скажете? Думайте на бегу. Это шоу-бизнес.

Простак потеребил галстук клуба «Трутни». Красноречие мистера Лемана произвело на него глубокое впечатление, но он не забывал и хорошее присловье дяди Теодора: «Оглядись, а потом уж прыгай». Дядюшка Теодор умел придумывать меткие сентенции.

– А могу я почитать пьесу? – поинтересовался Простак.

– М-да-м… – с сомнением промычал Леман. – Как думаешь, Джек, сумеем мы раздобыть экземплярчик для мистера Фиппса?

– Боюсь, что нет, – правильно расшифровал Джек мычание партнера. – Видите ли, мистер Фиппс, труппа уже репетирует, и все копии разошлись по рукам.

– Да какого черта! На что вам пьеса? – воскликнул мистер Леман. – Я расскажу самую соль. – Широким жестом он сдвинул весь хлам на столе, будто расчищая поле битвы. – Так вот. – Он сбил дерби на затылок. – Эта пьеса о добром человеке. Понятно? Он всегда всем старается делать добро.