Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
Глава IV
1
– Расскажи мне все, – велел Хамилтон Бимиш.
Джордж рассказал. Вид у него был самый плачевный.
Несколько часов он в смятении бродил по улицам, и теперь приполз к другу в надежде, что более проницательный разум сумеет разглядеть в сгустившихся тучах серебряный проблеск.
– Так, – заключил Хамилтон. – Значит, ты позвонил?
– Да.
– И дворецкий отказался тебя впустить?
– Да.
Хамилтон сочувственно
– Бедный ты мой, тупоголовый Джордж! Такую кутерьму устроил! Испортил все из-за своей поспешности. Почему ты не подождал? На правах друга семьи я бы ввел тебя в дом нормально и прилично. А ты добился того, что тебя воспринимают как изгоя какого-то.
– Но ведь старик Уоддингтон пригласил меня к обеду! Представляешь? Взял да и пригласил…
– Следовало дать ему в глаз и удирать со всех ног, – твердо перебил Хамилтон. – После всего, что я тебе рассказал о Сигсби Уоддингтоне, как ты мог питать иллюзии? Он из тех мужей, которым стоит только выказать симпатию к кому-то, как жены сразу решают, что это истинный подонок. Ему не удастся привести к обеду и принца Уэльского. А когда он приводит и кладет на коврик такого субъекта (я употребляю это слово в самом лучшем смысле), да еще за пять минут до званого обеда, путая весь распорядок и вызывая самые черные мысли на кухне, можешь ли ты винить его жену? Мало того, вдобавок ко всему прочему ты прикинулся художником!
– Но я и есть художник! – не без воинственности возразил Джордж. На этот предмет он придерживался твердой точки зрения.
– Спорно, спорно… Во всяком случае, тебе следовало скрыть это от миссис Уоддингтон. Женщины ее типа смотрят на художников как на позор общества. Говорил же я тебе, для нее мерило людей – счет в банке.
– Так у меня же полно денег!
– Откуда ей знать? Ты сказал, что ты художник, и она вообразила, что…
Прервав поток его мыслей, задребезжал звонок. Бимиш нетерпеливо поднял трубку, но заговорил ласково и снисходительно.
– A-а, Молли!
– Молли! – вскричал Джордж.
Хамилтон не обратил на него внимания.
– Да. Он мой большой друг.
– Я? – выдохнул Джордж.
Хамилтон все так же не обращал на приятеля ни малейшего внимания, как и подобает человеку, поглощенному телефонной беседой.
– Да, он мне сейчас рассказывает. Да, здесь.
– Она хочет, чтобы я поговорил с ней? – завибрировал Джордж.
– Конечно, приеду. Сейчас же.
Бимиш положил трубку и постоял с минуту в задумчивости.
– Что она сказала? – в сильнейшем волнении допытывался Джордж.
– Н-да, любопытно…
– Что она сказала?!
– Придется несколько пересмотреть мою точку зрения…
– Что она сказала?!
– Однако я мог бы и предвидеть…
– Что… она… сказала?
Хамилтон созерцательно поскреб подбородок.
– Странно, как работает ум у девушек…
– Что она сказала?
– Это Молли Уоддингтон, – сообщил мыслитель.
– Что она сказа-а-а-а-ла?!
– Теперь я почти уверен, – продолжил Хамилтон, по-совиному поглядывая на Джорджа сквозь очки, – что все к лучшему. Я упустил из виду, какова девушка с нежным сердцем, окруженная мужчинами с шестизначным доходом. Такую девушку непременно привлечет художник без гроша в кармане, с которым вдобавок мать запрещает встречаться.
– Да что же она сказала?!
– Спросила, действительно ли ты мой друг.
– А потом? Потом?
– А потом сказала, что мачеха запретила пускать тебя в дом и строго-настрого приказала ей никогда с тобой не встречаться.
– А после этого?
– Попросила меня к ней зайти. Хочет поговорить.
– Обо мне?
– Надо полагать.
– А ты пойдешь?
– Сейчас же и отправлюсь.
– Хамилтон, – дрожащим голосом выговорил Джордж. – Хамилтон, я тебя прошу, наддай там жару!
– То есть ты желаешь, чтобы я преподнес тебя в лучшем виде?
– Да, именно! Как ты красиво все умеешь изложить!
Хамилтон надел шляпу.
– Странно, – отстраненно проговорил он, – что я берусь помогать тебе в таком деле.
– Просто ты очень добрый! У тебя золотое сердце.
– Ты влюбился с первого взгляда, а мои взгляды на такую любовь известны всем.
– Но они ошибочны!
– Мои взгляды не могут быть ошибочны!
– Нет, не целиком! – поспешно поправился Джордж. – Но иногда, в определенных отдельных случаях, возможна и такая любовь.
– Любовь должна быть разумной.
– Если встречаешь такую девушку, как Молли, – нет!
– Когда я женюсь, это произойдет в результате тщательного, выверенного расчета. Сначала, после хладнокровного размышления, я должен решить, что уже достиг возраста, наиболее подходящего для женитьбы. Затем просмотрю список моих приятельниц и выберу ту, чей ум и вкусы совпадают с моими. А потом…
– Ты что, не поменяешь? – перебил его Джордж.
– Поменяю? Что именно?
– Да костюм! Ты ведь идешь к ней!
– А потом, – продолжал Хамилтон, – внимательно понаблюдаю за ней в течение длительного периода, чтобы убедиться, что не позволил страсти ослепить меня, проглядев различные недостатки. И только потом…
– Нет, ну никак невозможно, чтобы ты заявился к ней в таких брюках! – снова вскричал Джордж. – А рубашка не подходит к носкам. Ты должен…
– И только потом, при условии, что за этот период я не подберу более подходящей кандидатуры, я пойду к ней и в нескольких простых словах попрошу стать моей женой.
Сообщу, что дохода моего хватит на двоих, что моральные нормы мои безупречны, что…
– Неужели у тебя нет костюма покрасивее? И туфель поновее, и шляпы не с такими обвисшими…
– …характер у меня приятный, а привычки размеренны. И тогда мы с ней заключим Разумный Брак.
– А манжеты!
– Что – манжеты?
– Ты намерен явиться к ней с обтрепанными манжетами?
– Вот именно.
Больше Джорджу добавить было нечего. Святотатство, да и только, но что тут поделаешь?