Неприметный мистер Макхайн
Шрифт:
– Какую чудесную вещь я потерял!
– притворно сокрушался Чарльз Гарденер, когда они несколько позже, устранив короткое замыкание, сидели в кабинете Баткинса.
–
– раздраженно отозвался капитан.
– Если бы я только знал, что мне теперь сказать жене!
– жаловался Чарльз. Испытывая бесконечное облегчение, он с неукротимым наслаждением продолжал играть роль, написанную им самим.
"Фокусник!
– думал капитан.
– Если бы он знал, каким людям мне придется теперь с величайшей осторожностью докладывать обо всем!" Правда, в одном он был доволен собой: отказался от привлечения специалистов со стороны и теперь будет сам составлять рапорт. "И кроме того, - думал он, - люди в качестве солдат все же дешевле..."
Доволен был и репортер, который, окончательно поняв игру профессора, сказал себе с гордостью, что тоже сыграл не последнюю скрипку в этом деле.
Радовался и лейтенант, тренировавший мозг приятными подсчетами. Мэттисона тешила мысль, что Гаррис Флетчер отныне сможет спать спокойно: Баткинс, единственный из шести, кому пришло в голову пощекотать банкиру нервы напоминанием о старом грешке, мертв, а его механический наследник сгорел, и никто уже наверно никогда не сумеет обнаружить пятнышко на жилете финансиста.
Но счастливее всех был, конечно, сам Чарльз Гарденер, который своей жене, придя домой, сказал так:
– Знаешь, чему я научился? Блефовать, лгать и водить за нос!
– Ну, что ж, все-таки какое-то достижение!
– сказала Джейн.
– Притом это было вовсе не трудно!
– возгордился Чарльз.
– Однако, - сказала Джейн, - я полагаю, что тебе на это потребовалось шестьдесят восемь лет - даже в наших условиях!..