Непристойные предложения
Шрифт:
… А у нас тем временем люди уже начали оценивать промышленные изделия с позиций нравственности, а не практичности», – осознал Хебстер, когда его смутные умственные комментарии начинали складываться в четкие умозаключения. Он вспомнил о целом ворохе совершенно невообразимых объяснений, приведенные Отделом рыночных исследований на прошлой неделе в связи с неожиданным неприятием потребителями самоочищающейся посуды «Эваклин». Открыв отчет, он пропустил страницы с изложением теории об проведении параллели между названием продукта и некой Катрин Эвакиос – она недавно попала на обложки всей желтой прессы мира благодаря своей умелой работе хлебным ножом
«Наверное, домохозяйки просто неспособны принять что-то радикально новое, – пробурчал он. – После стольких лет мытья посуды тебе говорят, что больше этого делать не нужно. Они просто не могут поверить, что тарелка «Эваклин» остается как новенькая, потеряв после приема пищи тончайший слой молекул. Необходимо более высокая образованность потребителя… Может, как-то сопоставить это с теми клетками, которые теряет наша кожа во время принятия душа?»
Он сделал несколько заметок на полях и решил, что вся проблема связана с неправильной рекламой и продвижением товара.
Однако сезонный спад в мебельном бизнесе настал на месяц раньше запланированного срока. На удивление, люди совершенно не проявили интерес к «Кресляшке Хебстера», товару, который должен был произвести настоящую революцию в том, как мужчины будут сидеть на стуле.
Внезапно он вспомнил почти дюжину недавних рыночных потрясений, и все они происходили преимущественно в сфере потребительских товаров. Все сходится, решил он, любое изменение покупательских привычек не отражается на промышленности еще как минимум год. Заводы, производящие станки, почувствуют это раньше сталелитейных производств, сталелитейщики – до рудоплавильных и обогатительных комбинатов, а банки и крупные инвестиционные компании станут последними в этой череде падающих фишек домино.
А так как его капитал очень тесно связан с исследовательскими изысканиями и производством передовых товаров, то его бизнес не вынесет и подобного кратковременного смещения потребительского спроса. «Хебстер Секьюритиз» просто сдуют как ворсинку с воротника пальто.
«Какой длинный путь можно пройти от маленькой частной табачной лавки. Нервозы Фуннати о растущих настроениях в поддержку высшистов очень заразительны! – подумал он. – Если бы только Клаймбокер смог преодолеть проблему коммуникации! Если бы мы только смогли начать общаться с пришельцами, найти для себя хоть какое-то место в их вселенной. Высшисты бы лишились любых политических рычагов!»
Хебстер опомнился, только когда они пришли в большой неопрятный офис, стены которого были увешаны картами. Сопровождавшие его агенты отдали честь большому, еще более неопрятному мужчине, который нетерпеливо замахал руками, чтобы те быстрее завязали с официозом и вышли вон. Он показал Хебстеру на ряд стоящих в офисе длинных скамей, покрытых множеством пятен и разводов.
На столе виднелась табличка с готическим орнаментом: «П. Браганза». Сам П. Браганза был обладателем длинных, закрученных, очень густых усов. Кроме того, П. Браганзе совершенно необходимо было подстричься. Все выглядело так, будто и он, и все обстановка его офиса бросали вызов идее высшистов: «Человечество превыше всего». А если учитывать армейские стрижки высшистов, гладко выбритые лица и девиз: «Чистота – залог мужества», то можно было догадаться, как накалялась атмосфера в этом помещении, когда после разгона уличной демонстрации сюда заводили фанатиков, таких стерильно чистых, одетых донельзя просто и опрятно.
– Итак, вы беспокоитесь о том, что высшисты смогут сделать с вашим бизнесом?
Хебстер озадаченно взглянул на него.
– Нет, я не читаю ваши мысли, – засмеялся Браганза, демонстрируя пожелтевшие от табака зубы. Он указал на окно рядом со своим столом. – Я видел, как вы чуть ли не подпрыгнули, когда заметили эту табачную лавку. А затем стояли и смотрели на нее целых две минуты. Я догадывался, о чем вы думаете.
– Исключительная проницательность с вашей стороны, – сухо заметил Хебстер.
Агент Спецкомиссии отрицательно замотал головой:
– Нет, дело не в этом. Это совсем не проницательность. Я знал, о чем вы думаете, потому что сижу в этом офисе, изо дня в день смотрю на эту табачную лавку и думаю о том же. «Браганза, – говорю я себе, – это конец твоей работы. Это конец мирового правительства, стремящегося руководствоваться научными знаниями и законами. Именно вот это – витрина табачной лавки».
Он некоторое время смотрел на свой замусоренный рабочий стол. У Хебстера пробудились инстинкты: повеяло выгодной сделкой. Он понял, что этот человек занимался непривычным для себя делом – хотел завязать переговоры. Хебстер почувствовал, как где-то внутри начал зарождаться страх. Почему Специальная комиссия, будучи выше закона и уж точно выше любых правительств, пыталась пойти с ним на сделку?
Учитывая его прославленную манеру задавать вопросы с занесенной над головой резиновой дубинкой, Браганза был уж слишком мягок, слишком разговорчив и дружелюбен. Хебстер чувствовал себя как загнанная в угол мышь, которая сидит, совершенно растерявшись, и слушает мурчание кошки о том, как тяжко ей бегать от соседской собаки.
– Скажите мне, Хебстер. Какие цели вы перед собой ставите?
– Прошу прощения?
– К чему вы стремитесь в этой жизни? Что планируете днем, о чем мечтаете ночью? Йосту нравятся девушки, и чем их больше, тем для него лучше. Фунатти – семейный человек, пятеро детей. Он счастлив на этой работе, потому что она достаточно безопасна, к тому же ему полагаются все пенсионные выплаты и страховки, так что остаток жизни он сможет прожить безбедно.
Браганза опустил свою мощную голову и стал медленно вышагивать перед столом.
– А вот я несколько другой. И речь не о том, что я заслуженный работник правоохранительных органов. Конечно, я ценю стабильность, с которой бухгалтерия выплачивает мне зарплату; и в этом городе очень мало женщин, которые могут сказать, что откровенно презирают или ненавидят меня. Но единственное, за что я готов отдать свою жизнь, – это Объединенное человечество. Что значит «готов отдать свою жизнь»? Что касается артериального давления и нагрузки на сердце, можно сказать, я уже отдал. «Браганза, – говорю я себе, – счастливый ты человек. Ты работаешь на первое мировое правительство во всей истории человечества. А это кое-что да значит».
Он остановился перед Хебстером и расставил руки. Его зеленый жилет нелепо разошелся и обнажил черную мочалку волос на груди.
– Вот он я. В этом весь Браганза. И теперь, если мы будем разговаривать как здравомыслящие люди, я бы хотел, чтобы вы рассказали о себе. Поэтому и спрашиваю, каковы ваши цели?
Президент «Хебстер Секьюритиз» облизал пересохшие губы.
– Боюсь, что я человек еще проще.
– Это нормально, – поддержал его собеседник. – Рассказывайте, как сможете.