Неприятная профессия Джонатана Хога
Шрифт:
Рэндалл страшно устал, а когда он хоть чуть-чуть замедлял движение, они снова его били. Кроме того он должен был считать шаги, иначе не считается, иначе все бесполезно. Десять тысяч девяносто один, десять тысяч девяносто два, десять тысяч девяносто три, вверх-вниз, вверх-вниз... Хоть бы увидеть, куда я бегу.
Рэндалл споткнулся, его ударили сзади, и он упал лицом вниз. Мир куда-то исчез.
Когда сознание наконец-то вернулось, он обнаружил, что лежит, прижавшись лицом к чему-то жесткому, холодному и бугристому. Отодвинувшись от непонятного предмета, он почувствовал, что все его тело онемело. Ноги не слушались: с трудом разглядев их в неверном свете раннего утра, Рэндалл понял причину — наполовину стянутая с кровати простыня плотно обвила его лодыжки.
Жесткий холодный предмет оказался батареей парового отопления, рядом с которой он почему-то лежал. Рэндалл начал ориентироваться в обстановке, он находился в своей собственной спальне. По-видимому, он бродил во сне, надо же, ведь последний раз такое было страшно давно, в раннем детстве! Бродил во сне, зацепился за что-то и врезался головой в батарею. Ну и отшибло мозга, конечно же, напрочь. Как еще жив остался.
Собравшись немного с силами, болезненно морщась при каждом движении, он начал подниматься на ноги и заметил непривычный предмет — новое зеркало. Мгновенно вспомнив свой сон, он бросился к кровати.
— Синтия!
Но Синтия была на месте, в целости и сохранности. Она даже не проснулась от этого вопля, чему Рэндалл очень обрадовался — зачем же людей зря пугать? На цыпочках отойдя от кровати, он тихо пробрался в ванную, притворил за собой дверь и только тогда повернул выключатель.
Хорош видок, ничего не скажешь. Нос расквашен, и давно — кровь в основном уже подсохла и не течет. Вся грудь пижамной куртки в той же кровище. Кроме того, по всей видимости, он лежал правой щекой в луже крови, кровь засохла, и картина получилась устрашающая — значительно страшнее, чем в действительности, как он с облегчением обнаружил, умывшись.
В действительности повреждений не так уж много, только вот — ой! — весь правый бок онемел и ноет — наверное расшиб, падая, а потом, для полного комплекта, еще и застудил. Интересно, думал Рэндалл, долго ли я так валялся?
Сняв куртку, он решил, что стирать сейчас — слишком много хлопот, смял ее в комок и засунул за унитаз. Чтобы Синтия не наткнулась на такой ужас раньше, чем он объяснит ей происшедшее.
— "Господи, Тедди, что это с тобой?"
— "Да так, маленькая, ерунда. Просто поцеловался с батареей." Объяснение звучало даже сомнительнее, чем классическое «на дверь наткнулся».
Голова все еще кружилась, кружилась сильнее, чем Рэндалл думал — засовывая куртку, он чуть не упал и с трудом сохранил равновесие, ухватившись за бачок. И стучало в этой голове так, словно внутри нее лупила по своим барабанам целая орава доброхотов из Армии Спасения. Пошарив в аптечке, Рэндалл нашел аспирин, проглотил три таблетки и задумчиво воззрился на коробочку люминала, приобретенную Синтией несколько месяцев назад. Прежде такое было ни к чему, спал он всегда как убитый, но тут — особый случай. Кошмары две ночи кряду, а для полной радости — начал расхаживать по квартире, как лунатик, и чуть не свернул себе дурацкую свою шею. А ведь девочка в чем-то права, подумал Рэндалл, глотая таблетку. Отпуск совсем не повредил бы — а то я совсем как выжатый лимон.
Найти чистую пижаму, не зажигая в спальне свет, было практически невозможно, так что Рэндалл скользнул под одеяло без куртки, подождал секунду — не проснется ли Синтия, а потом закрыл глаза и попытался расслабиться. Через несколько секунд снотворное начало действовать, болезненные толчки в голове немного стихли, и вскоре он крепко заснул.
Проснувшись от бившего в лицо солнца, Рэндалл сощурил один глаз на будильник, увидел, что уже десятый час, и торопливо слез с кровати. Поступок оказался не из самых остроумных — дико заныл правый бок. Затем коричневое пятно под батареей напомнило ему вчерашние приключения. Осторожно повернув голову, он поглядел на жену. Та все еще безмятежно спала и, по всей видимости, даже не собиралась шевелиться. Такой расклад вполне устраивал Рэндалла — лучше сперва напоить ее апельсиновым соком, а уж потом описывать столь прискорбные обстоятельства. Зачем сразу устраивать панику? Кое-как нащупав шлепанцы, он накинул на себя купальный халат — голые плечи зябли, а все мышцы неприятно ныли. Чистка зубов несколько улучшила положение — избавившись от противного вкуса во рту, Рэндалл настолько осмелел, что начал подумывать о завтраке.
Мысли его рассеянно скользили по событиям прошлой ночи, даже не пытаясь проникнуть в них поглубже. Неприятная все-таки вещь, думал он, выжимая сок из апельсинов, эти ночные кошмары. Может, и не психоз, но невроз — это уж точно, а что в этом хорошего? Кончать надо с этим. Разве можно работать, если всю ночь прослонялся, как дурак по квартире — даже если при этом и не сломал себе шею, зацепившись за что-нибудь. Мужчине нужен сон — какие тут сомнения.
Управившись со своей порцией сока, Рэндалл понес второй стакан в спальню.
— Ну-ка, красавица, — подъем!
Синтия не пошевелилась, так что он решил прибегнуть к средствам более радикальным и запел:
— Вставай, вставай, штанишки надевай, маечку натягивай, песенку подтягивай! И снова никакого результата. Аккуратно поставив стакан на тумбочку, Рэндалл сел на край кровати, взял Синтию за плечо и слегка ее потормошил.
— Вставай, засоня! Всю молодость проспишь!
Синтия не шелохнулась. Плечо было холодным, как лед.
— Син! — закричал он в голос. — Син! Син! Теперь Рэндалл тряс ее изо всех сил. Безжизненно, как ватная, Синтия перевернулась на спину. Он снова встряхнул ее.
— Син, милая... ой, Господи! Через некоторое время испытанное Рэндаллом потрясение само успокоило его, фигурально говоря, он сорвал тормоза и был готов с мертвенным, ледяным спокойствием сделать все, что угодно, все, что окажется необходимым. Неизвестно почему, Рэндалл считал Синтию мертвой. Однако он решил убедиться наверняка — при помощи известных ему средств. Пульс не прощупывался. «А может, я просто не умею его искать, — говорил он себе. — А может, пульс есть, но очень слабый». И все это время какой-то дьявольский хор кричал в его голове: «Она умерла... умерла... умерла... Это ты позволил ей умереть!»
Рэндалл приложил ухо к груди жены. Теперь ему показалось, что сердцебиение прослушивается, но уверенности не было, возможно — это просто отзвуки его собственного пульса. Так ничего и не поняв, он оглянулся в поисках какого-нибудь небольшого зеркала.
Вполне подходящее круглое зеркальце нашлось в сумочке Синтии; Рзндалл старательно вытер его рукавом халата и приблизил к губам жены.
Зеркало слегка запотело. В полном ошеломлении, все еще не позволяя себе надеяться, Рэндалл снова протер зеркальце и сделал еще одну попытку. Оно снова запотело, чуть-чуть, не вполне определенно.