Неприятности в клубе «Беллона»
Шрифт:
Уимзи протолкался в прихожую. Там, как он и ожидал, лорд Питер обнаружил переодетого в штатское детектива, приставленного к Пенберти.
— Пошлите за инспектором Паркером, — потребовал его светлость, — мне нужно передать ему один документ. Ваша работа завершена. Дело закрыто.
Эпилог
Анализ игры, или: Вскрытие показало
— Значит, Джорджу уже лучше?
— Слава Богу, да; он быстро идет на поправку. Доктор сказал,
— Разумеется, он же знал, что виделся с дедом одним из последних.
— Да, а потом увидел надпись на пузырьке… и тут приехала полиция…
— Это его и доконало. Так вы уверены, что Джордж вне опасности?
— Еще бы! Как только он узнал, что все разъяснилось, он просто ожил. Кстати, шлет вам кучу приветов.
— Ну что ж, как только больной окончательно поправится, вы непременно должны со мною отужинать…
— …И впрямь, стоило только распутать козни Роберта, и все оказалось ясно как день.
— Чертовски неудовлетворительное дело, Чарльз. Не люблю я такие. Ни одного настоящего доказательства.
— Конечно, нам тут поживиться нечем. Но вообще-то хорошо, что до суда не дошло. Никогда не знаешь, чего ждать от этих присяжных.
— Еще бы! С них сталось бы отпустить Пенберти — или приговорить обоих.
— Точно. Если хочешь знать мое мнение, так я скажу, что Анне Дорланд чертовски повезло.
— Ох, Боже ты мой! И не говорите.
— …Да, конечно, я от души сочувствую Наоми Рашворт. И все-таки нечего ей так злобствовать! Она повсюду намекает, что дорогого Уолтера подставила это девчонка Дорланд и он пожертвовал собою ради нее.
— Ну, я думаю, это нормально. Вы ведь одно время сами полагали, что мисс Дорланд виновна, так, Марджори?
— Тогда я понятия не имела об этой ее помолвке с Пенберти. И вообще, я думаю, что он получил по заслугам… Ну да, знаю, о покойниках либо хорошо, либо ничего, и все-таки подло так поступать с девушкой, тем паче с такой, как Анна. Каждый имеет право мечтать о любви. Вы, мужчины, поголовно считаете…
— Право же, Марджори, я так не считаю.
— Ну, вы! Вы прямо-таки на человека похожи. Я бы сама прибрала вас к рукам, скажи вы хоть слово. Как вы на это смотрите?
— Дорогая моя, если бы искренней симпатии и дружеской приязни было бы достаточно, я бы вмиг согласился. Но вам же этого мало, верно?
— Важно, что вам этого мало, Питер. Простите меня, и забудем об этом.
— Я этого не забуду. Лучшего комплимента я в жизни не удостаивался. Бог ты мой! Если бы только…
— Хватит! Все нормально, в речах надобности нет. От души надеюсь, что вы не исчезнете тактично из моей жизни, правда?
— Только если вы меня об этом попросите.
— И вы не будете чувствовать себя неловко?
— Нет, не буду. Картина маслом: портрет молодого человека, ворошащего кочергой угли в камине в знак полной свободы от чувства неловкости. А не пойти ли нам подкрепиться?
— …Ну и как ты поладил с наследницей, адвокатами и прочей компанией?
— О! Спор затянулся надолго. Мисс Дорланд настаивала на том, что деньги надо поделить, а я сказал: нет, и думать забудьте. А она сказала, что деньги перешли к ней только в результате преступления, а Притчард и Марблз хором заверили, что она не отвечает за чужие грехи. А я сказал: ведь получится, что я разбогател на собственном мошенничестве, а она ответила: ничего подобного; и так оно все продолжалось и продолжалось по кругу. Чертовски порядочная девушка, Уимзи.
— Да, знаю. Как только она предпочла бургундское шампанскому, я сразу же понял, что вижу перед собою юную особу исключительных достоинств.
— Да нет, я серьезно. Такая прямодушная, такая искренняя…
— Ну, конечно. Очень милая девушка. Хотя несколько не в вашем вкусе.
— Это еще почему?
— Ну, знаете, артистическая натура и все такое; кроме того, внешность…
— Вы меня обижаете, Уимзи. Уж что-что, а оценить в девушке ум и характер я вроде бы способен. Может, я и не из этих эстетствующих интеллектуалов, но, право же, не только о кордебалете способен думать. А как подумаю, что пришлось бедняжке вынести из-за этого мерзавца Пенберти, так просто кровь в жилах стынет.
— А, так вы уже в курсе?
— Да, в курсе. Мисс Дорланда сама мне все рассказала, и, поверите ли, я зауважал ее еще больше. Давно пора кому-нибудь озарить жизнь бедняжки хоть лучиком света. Вы просто представить себе не можете как она мучилась от одиночества. Занялась искусством, чтобы хоть чем-то дни заполнить, бедное дитя, но на самом-то деле она создана для самой обычной, тихой, размеренной семейной жизни. Вы со своими новомодными идеями меня наверняка не поймете, но Анна Дорланд — сущий ангел во плоти.
— Простите меня, Фентиман.
— А уж как она все это восприняла: я просто со стыда сгорел! Только подумаю, сколько неприятностей ей причинил этой своей бесчестной возней с… ну, да вы и сами все знаете.
— Мой дорогой друг, да вы ей самим провидением ниспосланы. Ведь если бы не ваша «бесчестная возня», она благополучно вышла бы замуж за Пенберти.
— Да, верно; поверить не могу, что она меня и впрямь простила. Она ведь всей душой любила этого подлеца, Уимзи, вы представляете? Это ужасно трогательно.