Непрочтенная заповедь
Шрифт:
– Юля…, – поморщился Гаксин – Сразу столько выводов! Ты из другого, лучше бы, делала выводы заранее! На судьбу мою влияешь…
– Не, Саша. – Игорь, похоже, был на её стороне. – Я, хоть, в том магазине не был, но всё сходится. У кого только не узнавал: никто про старообрядческую церковь в Галиче не слышал; нет её там! Я ещё тогда заподозрил неладное. Знаешь, что получается? Что орлазит на свете – не один! Кто-то ещё такой же имеет!? И вот, этот кто-то, хочет, чтобы ты, как профессионал, докопался до сути. А если что, то сливки успеют снять и без тебя!
– Игорь, и почему ты не сыщик? Сливки… Тут до молока бы добраться. Мне уже поздно рассуждать – в понедельник еду. Свихнусь – навещайте.
Глава
Пять лет назад
В вагон они сели первыми. Игорь, которого сразу же увлёк процесс открывания пива, остался в купе, а Саша, расставив руки по поручню, устроился у окна. Он скосил глаза на огни, ставшего почти родным, Ярославского вокзала. Пассажиры отсюда отправляются, как правило, в весьма дальний путь, и Гаксин всегда чувствовал некоторую неловкость, оттого, что до его пункта назначения ехать всего одну ночь, да и то только потому, что львиную долю расстояния поезд ползёт как улитка. Несколько минут – и основательная проводница заскучала у входа в вагон: наверно, все кому положено, уже сели.
– Саш! А, Саш! – из купе раздался весёлый голос, – поди, что скажу.
– А отсюда услышать нельзя? – Гаксина вполне устраивал пейзаж, который и без того через несколько минут надолго уплывёт.
– Нельзя. Поди!
– Ну, что? Всё уже прикончил?
– Обижаешь! Только одну. Остальное потом – с тобой… Давай, Саша, я тебя женю! Хватит тебе на девчонок из-за угла смотреть!
– Да… Рано ещё.
– Мне было не рано. Все ещё мальчиком себя считаешь? Знаешь что: вот появится девушка здесь в коридоре – и я тебя с ней знакомлю.
– Ой – ой…, – Гаксин искренне усмехнулся.
– Не веришь? – Игорь вытолкал Александра назад, и, развернувшись, придавив товарища на одном месте, демонстративно стал ждать.
Гаксин легонько освободился и снова уставился в окно. Поезд нехотя тронулся, а игоревы ожидания пока были бесплодны. За окном кто-то пробежал, неуклюже волоча сумку. Из тамбура донеслись голоса: «Это… какой?», «О! Спала, спала…», «Впустите!», «Билет где?», «Да не толкайтесь!», «Окажешься под колесами – меня затаскают!». Наконец дверь открылась, и в коридоре, едва волоча сумку, появилась особа, вся взъерошенная и даже как будто заплаканная. У, прищурившегося было на неё Игоря, хватило такта пропустить непонятное создание без реплик. А окно заполнила неинтересная чернота с однообразными фонарями и Александр вернулся в купе перекинуться с пожилыми соседями положенными дежурными фразами.
Он снова выглянул в коридор только минут через десять. Игорь стоял невдалеке и участливо разговаривал с той самой особой, которая заскочила сюда на ходу. Она оказалась раскрасневшейся девушкой, одетой, словно на восточносибирские морозы. Зная, что стреляный Игорь с кем попало так общаться не будет, Александр стал неподалёку.
Девушка оказалась студенткой-пятикурсницей. Она ездила с подругой к её родичам в ближнее Подмосковье. Но на обратном пути, уже одна, она просто заблудилась, сначала – по дороге, потом – в самой Москве. И когда, с неподъёмной сумкой, она всё же поймала частника, шансов успеть на свой поезд уже почти не было. Но частник, истинный знаток своей столицы сделал чудо. Когда же она, растрепанная, но счастливая, ринулась со своим грузом в вокзал, до неё дошло, что её драгоценная сумочка, которая свалилась под сидение в то время, когда она расплачивалась, так и уехала вместе с легковушкой. Как тут было не заплакать. Только случайно сунув руку в карман, она с удивлением нащупала там билет. Ну, а финиш её окончательного забега был уже известен.
– Хотите пива? – серьёзно спросил Игорь.
Сначала девушка как будто не услышала, но потом, словно пойдя на дерзость перед собой, произнесла краткое «Хочу». Далее всё пошло по сценарию Игоря. Единственная её соседка, на удивление охотно, поменялась с ними купе. И теперь им втроем уже ничто не мешало коротать: хоть весь вечер, хоть все полночи. Немного постояв в коридоре в ожидании дамского переодевания, они открыли дверь, и у обоих поднялись брови. Девушка, а её звали Юлей, выглядела теперь стопроцентной студенткой, сброшенные рабоче-спецовочные излишества вернули ей современный облик.
– Юля, а что за тяжесть такую Вы везёте? – Игорь попутно справился с пивной пробкой.
– Это картошка.
– ?!… И давно у нас на Волге картошки не стало?
– Это особая, голландская, – Юля чуть пригубила стакан. – Весной с родителями сажать будем.
Далее, еле слышный стук колес перекрывали, в основном, два голоса. Гаксин редко успевал вставить слово и больше водил головой между ними. Игорь уже рассказал, что едут они – со встречи с выпускниками, что прошло после зашиты диплома чуть больше полугода, а их бывшие сокурсники уже сильно изменились, хотя и не все, конечно. Вот только профессура, по его словам, осталась точь-в-точь такой же, поскольку их облик устоялся и останется уже, наверно, с ними навсегда.
Наконец Гаксин зевнул и взялся за полотенце. Когда же он вернулся и увидел, что рука Игоря уже лежит на плече девушки, то немного загрустил. Неизвестно как Юлей, но Игорем это не осталось незамеченным. Он элегантно убрал руку и заговорил, чуть ли не возвышенно:
– Юля, а ведь ты не знаешь с кем ты едешь! С нами в купе – уникум! Саша, расскажи девушке про орлазит. Особенно про события в Якутии!
Гаксин замялся:
– Да это, наверно, ей неинтересно…
– Игорь, а ты расскажи сам, – Юля, наверно, жалея об убранной руке, вновь пододвинулась, даже не взглянув на Александра.
Но Игорь уже преобразился и, как бы невзначай, сел в недосягаемую позу.
– Мы, Юля, учились с ним в разных группах. До второго курса даже не знали, что – земляки. Вот работаем теперь вместе, а тогда меня с ним не было. Ну, Гаксин!? На ночь – это будет в самый раз.
Рассказывать – в сотое повторение? Что ж, может, стоит подыграть вдруг опомнившемуся Игорю. Посмотрим заодно – на реакцию этой Юлии.
– Ну… Это было – на практике, два года назад. Нас тогда направили… На Индигирку, вобщем. Летом. И вот – узнаём, что надвигается эвенский праздник. В том месте якутов мало, больше – эвены. Заинтересовались мы, прибыли к ним в праздничный день. Танцы, песни своеобразные, борьбу их посмотрели… Экзотика! Только смотрим, все они так и вертятся вокруг одного ста-а-рого эвена: главный их, что ли? Так и оказалось, это был шаман. А мы-то, студенты, – на виду! Так или иначе, нас к нему подвели. Там, из эвенов мало кто говорил по-своему, для них уже родной – русский. Древний шаман же – только эвенские слова произносил…
– А на оленьих упряжках катались? – не совсем впопад, вставила вопрос Юля.
– Н-нет… Не довелось. …Так вот, начал шаман бегать вокруг нас, колдовать. Это, пожалуй, для местных потеха была; стоят, смеются. Прыткий такой старикашка оказался… И стал он на нас фокусы показывать: у одного – из-под козырька яичко пятнистое достал, у другого – бусы женские из-за пазухи вынул. А я вдруг почувствовал, что под рубашкой мне что-то мешает. Встряхнулся, и… осыпался перьями! На это – все уже хохотали до упаду. Действительно, эффектно это у шамана получилось… И вот, через переводчика, этот северный факир к нам обращается: слабо, мол, москвичи повеселить людей так же? Что тут сделаешь, сами посудите? А со мной рюкзак был. Там расстояния большие, всегда в запасе должно быть что-то… Достал оттуда я свой орлазит… Это – камень такой, Юля. Он очень сильно нагревается в руках; правда, не у всех… Так вот достал я его, сжал в ладони и, с загадочным видом подаю шаману. Тот взял, и вдруг – даже глаза у него расширились, почти как у европейца стали! Участники праздника сразу приумолкли: великого шамана – удивили! Но старик быстро встряхнулся, залопотал что-то по-своему, и всё завертелось вновь. Ну, а мы, чуть позже, стали собираться и направились к вездеходу. Мы уже почти все сели, как вдруг видим – бежит к нам тот шаман. Да, как прытко бежит! И не подумаешь, что это старик!