Непрошеные или Дом, с которым мне «жутко» повезло Часть 4. Вспомнить будущее
Шрифт:
С нескрываемым любопытством, я выхватил из рук собеседницы дамскую косметичку и немедленно уставился в своё изображение. Оттуда на меня смотрел осунувшийся, с чёрными кругами под глазами, небритый мужчина.
И всё же, это был я. Изрядно потрёпанный, заметно исхудавший и несколько постаревший Кузнецов Олег Владимирович.
Кто б только знал, какое облегчение я пережил, возвращая девушке предмет её повседневного обихода.
– Ну, так вот!.. – видимо посчитав, что к её подробным воспоминаниям я потерял всякий интерес, Лена поспешила завершить начатое ранее повествование. – …Оказывается, тот парень, что стрелял в директора, ранее работал на этом самом Тракторном заводе. Год назад его уволили. Под сокращение попали и все его близкие:
Попрощавшись и пожелав мне здоровья, Лена ушла. Я же остался в полной растерянности и недоумении. Казалось бы, уже сейчас я помнил каждую минуту той своей жизни, что была у меня до больницы. И вдруг столько не состыковок, столько несовпадений. Складывалось ощущение, будто последний год я жил в какой-то иной, от всего мира реальности. Произошедшие события, вроде бы, как и совпадали, да только интерпретировались они абсолютно по-разному.
Принимать слова Елены за правду в последней инстанции – я, конечно, не спешил. Девушкой она была, бесспорно, не глупой и весьма сообразительной, иначе не принял бы я её на должность своего секретаря. И, тем не менее, я частенько подмечал в ней (пожалуй, свойственные любой даме) поступки, связанные с безобидной забывчивостью и ненавязчивым легкомыслием. Потому и сведения, полученные от неё, вовсе не лишне было бы и перепроверить (мало ли, какие фантазии могли посетить эту юную голову), а уж после, делать далеко идущие выводы. Ко всему прочему, из моей памяти не выходила и фраза Магистра, случайно брошенная мне напоследок. Дескать, Аэртон вернет тебя к жизни, а мы тут кое-что подчистим. Так какой же смысл он вкладывал в это самое «подчистим»?
– Что, парень? Никак заблудился ты во времени и пространстве? – услышал я хрипловатый мужской голос. От неожиданности я даже вздрогнул. – Да, ты не бойся. Я твой сосед по палате. Моя койка позади твоей. Очевидно, все посчитали, что я, как всегда сплю. Вот и не обращали на меня своего внимания.
Когда-то я и сам был врачом. Без малого тридцать лет именно в этих самых стенах я лечил своих пациентов. Данная больница была мне вторым домом. Я вовсе не задумывался, что когда-нибудь под старость лет, мне и самому придется воспользоваться помощью своих же учеников. Наверно поэтому, и не гонят они меня, безнадёжно больного домой. Жалеют. А может, и совесть не позволяет. Точнее, страх. Потому как каждый из них подспудно понимает, что рано или поздно, может и сам оказаться в подобном моему положении.
– Почему «безнадёжный»? Ведь, насколько мне известно, неизлечимыми больными становятся те, кто изначально запустил свою болезнь? Так сказать: не обратился вовремя к врачу. Но ведь вы и сам врач. А значит, и не могли допустить подобного. – поинтересовался я, не оборачиваясь в сторону «соседа». На уровне некоего подсознания, я опасался любого резкого движения (коим и являлся разворот со спины на живот), потому как оно могло причинить мне боль и, как следствие, я мог запросто вновь погрузиться в бессознательную бездну. А этого мне сейчас, ну никак, не хотелось.
– Твои познания в медицине весьма поверхностны. Потому и рассказывать мне о своем недуге, придется очень долго. – отшутился мужчина. – Вряд ли, тебе будет это интересно. Могу лишь сказать о том, что за последний год, я уже трижды переживал клиническую смерть. И каждый раз, возвращать меня к жизни, моим бывшим коллегам было всё труднее и труднее. Можешь не сомневаться в том, что мой следующий приступ, уж точно, станет для меня последним. И как врач, я об этом знаю… И как обычный смертный, ту минуту я уже наверняка предчувствую. Да и «там», меня давно успели предупредить о моей грядущей кончине.
– Где это «там»? И кто, собственно, мог вас об этом предупредить? – поинтересовался я с некоторым равнодушием. Сам же насторожился, ожидая его ответа. При этом до предела напряг свой слух и внимание.
– Будто ты и сам не знаешь: кто. – ещё раз усмехнулся сосед. – Наверняка, видел этих. Ну, тех самых в чёрных балахонах, которые приходят по наши души.
– Проводников? – данный вопрос вырвался у меня чисто автоматически. При этом, невзирая на опасения за свои раны, я всё же обернулся к своему собрату по несчастью.
Это был далеко не молодой и чересчур исхудавший мужчина. И если б откину лет десять (тех, что добавила ему болезнь), то годков шестьдесят, моему нынешнему соседу можно было дать смело. Лишь его глаза, вдумчивые, подвижные и внимательные, оставались, пожалуй, единственно живыми на этом сморщенном и измождённом теле. Пережить что-либо серьёзное, с таким уставшим и выжатым организмом, старику уж точно, вряд ли удастся.
– Право не знаю, как их зовут. Проводники или инквизиторы!.. – тем временем ответил мне сосед. – …Но то, что заберут они меня с собой (причём, в самое ближайшее время), вот в этом я абсолютно уверен.
– Скажите. А почему вы говорили о моей, якобы, потере во времени и пространстве с неким сарказмом? Вам что же знакомы подобные ощущения?
– Ещё как знакомы. Мне неоднократно приходилось бывать в схожих ситуациях. Считай, после каждой «откачки», я подолгу «въезжал» в реальности земного бытия. Постоянно путался в датах и подробностях прошедших событий. Однако очень скоро всё возвращалось на круги своя.
– И как, по-вашему, объясняются данные метаморфозы? Почему человек, вернувшийся к жизни, теряет ощущение реальности? Может это, каким-то образом связано с травмами? Или с какими-то необратимыми процессами, произошедшими в организме, пока зависший между жизнью и смертью, прибывал в бессознательном состоянии?
– Молодой человек, к чему подобные сложности? Зачем к простым арифметическим расчётам, применять курс высшей математики? С медицинской точки зрения, ситуация до банальности проста. Как не странно, но в состоянии комы твой организм от внешнего мира вовсе не отключается. Неосознанно ты улавливаешь посторонние звуки, запахи, слышишь голоса. А теперь представь, что как-то, в твоем присутствии врачи обсуждали, произошедшее накануне убийство директора Тракторного завода. Твои органы слуха впитывали в себя каждое слово и передавали полученную информацию в мозг. После чего, твоё же подсознание, обработав полученные сведения, по-своему их интерпретировало в некие понятные и знакомые только ему зрительные образы.
Так, ты и увидел, полный эмоций и переживаний, продолжительный сон. А если быть более точным, то продолжительный бред. В этом бреду все события, случайно упомянутые медработниками, приобрели совсем иные оттенки и ассоциации. Потому и надолго врезались они в твою память. Не исключаю и того, что в твоих бредовых интерпретациях, подсознание превратило тебя, если не в главного, то уж точно, в непосредственного участника тех событий.
Именно из тех мелких лоскутков-эпизодов и сформировалась твоя новая реальность. Вроде бы, она схожа по событиям с имеющейся действительностью. И в то же время, радикально отличается от последней. Причём, если сейчас, ты трезво проанализируешь события, наиболее чётко зафиксированные твоей памятью, то обязательно обнаружишь одну, весьма важную тенденцию. Все эти события окажутся весьма громкими. Если не республиканского, то уж точно, областного или городского масштаба. Ведь именно о таких новостях, и принято говорить: «у всех на устах». Их обсуждают. На эти темы судачат в очередях; на лестничных площадках; в курилках. И, естественно, речь об этом заходит и в лечебных учреждениях. Ведь врачи и медсестры – они тоже люди. Короче, о чем болтает народ, такие видения и свойственны человеку, прибывающему в беспамятстве.