Непрошеные или Дом, с которым мне «жутко» повезло Часть 4. Вспомнить будущее
Шрифт:
Книга 4 Вспомнить будущее
ГЛАВА 1
Любое возвращение, куда-либо и к чему бы то ни было, как правило, вызывает в каждом из нас определённые положительные эмоции. Ну, сами представьте. Как приятно вернуться на ту самую улицу, где прошло твое детство. В школьные стены, за десять лет учёбы, ставшей тебе чуть ли не родными. Или в город, в котором провел большую часть жизни, и с которым судьба вдруг разделила тебя на долгие годы. Что ж тогда говорить о человеке, вернувшемся с того света.
И, тем не менее, услышав весенние трели птиц, а чуть позже,
Причём, первая, посетившая мой разум мысль, была несколько абсурдной и одновременно, вполне реальной.
«Не уж-то, я вчера „перепил“?.. Потерял над собой контроль, потому и был доставлен сюда, в вытрезвитель!..».
Да-да, не удивляйтесь, пару раз я успел побывать и в подобных, не самых приятных заведениях. Правда, попадал я в те истории, уж довольно-таки давно, сразу после своей армейской службы.
И если не вытрезвителем, то чем ещё можно было объяснить тупую головную боль; пересохшее горло и металлическую кровать, на которой я сейчас лежал. Ко всему прочему, казённое бельё, насквозь пропитанное приторным хлорным запахом.
Оглядевшись по сторонам, и приметив рядом с собой ещё пару аналогичных, аккуратно заправленных простецких кроватей, я в ещё большей степени утвердился в своём первоначальном убеждении на счёт «спецмедслужб».
Судорожно пытаясь припомнить подробности вчерашнего вечера, я постепенно начал восстанавливать хронологию прошедших со мной событий. К примеру, вспомнил заснеженную набережную. Ночное здание Речного порта. Всплывший из глубины речных пучин теплоход. Магистра. Аэртона. Марту. Машину «Скорой помощи» и горе-врача Сергея Арнольдовича…
«Однако всё это было, накануне Нового Года. А сейчас, чуть ли не лето. Окна открыты. Веет теплом и свежим воздухом. Стоп. Никакой это не вытрезвитель. А самая настоящая больница. Где, вопреки всему, меня и вернули к жизни. Точно! Меня же, кое-как довезли до больницы с тем „огнестрелом“!..».
Я так и не успел вдоволь насладиться столь знакомым мне ощущением полноценного существования в мире людей, как отворилась дверь и в помещение вошла медсестра. Крупнотелая женщина, лет тридцати семи.
– О-о!.. Слава Богу, ожил. Сейчас закончу с процедурами и обрадую профессора, колдовавшего всё это время над твоим телом. Собрал тебя фактически из разрозненных кусочков! – улыбнулась она. – Ну, давай. Теперь уж сам подставляй свой зад. Укольчик будем делать.
Я попытался ей что-то ответить. Но вместо слов, из моих уст вырвался непонятный, перепугавший меня самого хриплый рык.
– Что, парень? Говорить разучился. – перебирая шприцы и какие-то ампулы, усмехнулась вошедшая. – Не переживай. Такое часто бывает. За четыре месяца тяжелейшей комы, не мудрено потерять не только голос. Нынче и говорить, и ходить, и ещё много чему, тебе придется учиться заново. Все твои мышцы, перестав получать привычные нагрузки, в определённой степени атрофировались.
– Сколько… кома… месяцев?.. – на сей раз, невзирая на очередной хрип и свист, моя попытка заговорить оказалась более удачной.
– Четыре. Четыре месяца ты был, как бревно или полено. Хоть шприцы в тебя втыкай, хоть с места на место перетаскивай, один хрен никаких реакций. Если бы не девушка, практически не отходившая от тебя всё это время, может и не выкарабкался бы ты с того света.
– Марта? – к своему удивлению, именно это имя я произнес весьма чётко.
– Э-э, хлопец!.. Да ты у нас, тот ещё ходок… – не очень-то и радостно фыркнула медсестра. – …Коль в дамочках своих умудрился запутаться. Нет! К счастью, то была не Марта. Своим спасением, ты обязан Леночке.
– Какой ещё Леночки? И почему «к счастью»? – на полном серьёзе я не мог понять, о ком и о чём говорит сейчас женщина в белом халате.
– Вот тебе!.. – она воткнула в меня иглу шприца с каким-то иезуитским остервенением, что тело моё невольно выгнулось от боли дугой. – …Подарочек, от всех обманутых тобой баб. И ведь он, сволота, ещё спрашивает: почему, дескать, «к счастью»? Да потому, что молиться ты должен на столь преданную тебе девчонку. А не вспоминать о каких-то там прочих шлюхах, вроде той же Марты. Уж в тысячный раз убеждаюсь, какие же вы, мужики, всё-таки козлы.
По всему было очевидно, что медсестра эта, во взаимоотношениях с противоположным полом, с лихвой хлебнула несчастья. И, похоже, испила она ту горькую чашу до самого донышка. Потому и ненавидела всех мужчин, без разбора. Потому и разделяла она их на три возможные когорты: самцов, козлов и сволочей. Иных особей противоположного пола, она просто в упор не замечала.
С подобными дамочками, обиженными, злыми и отчасти «голодными», мне уже приходилось сталкиваться. И я прекрасно знал, что с ними нужно всегда держать ухо востро. Дабы не накликать на себя их неистовый гнев. У этой категории женщин, уж точно: от любви, до ненависти – пол сантиметра. К примеру, эта неудовлетворённая фурии, в порыве своих необузданных эмоций, запросто может вколоть в тебе вместо обычного обезболивающего, быстродействующий яд. Именно поэтому, я и предпочел не трепаться более попусту и вообще понапрасну не вякать.
Молчала и она. Выполняя свои прямые обязанности, медсестра звучно вздыхала; с излишним грохотом брала и опускала на свой металлический разнос различные медицинские предметы. Мне даже показалось, что пару раз я услышал, как скрежетали её зубы от накопленного в ней раздражения и ненависти.
Уж и не знаю, чем могла закончиться та процедура (имею в виду, с какими для меня последствиями), если б воцарившуюся тревожную тишину вдруг не нарушила внезапно открывшаяся дверь моей палаты.
– Ну, считай, повезло тебе, парень. – полушепотом процедила медсестра. – Скажи спасибо своей спасительнице. Иначе, я бы тебя точно здесь прибила. – а обернувшись к вошедшей, она заговорила чрезвычайно ласковым и сверх добрым голосом. – Здравствуй, Леночка! Уж и не знаю, обрадую тебя или нет. Но твой паразит, очухался.