Нептунова Арфа
Шрифт:
— Узнали? — улыбнулась девушка.
Аракелов кивнул. У столика неслышно вырос поджарый официант в снежно-белом пиджаке.
Девушка произнесла короткую фразу на местном наречии, удивительно напевном благодаря обилию гласных. Официант поклонился, улыбнулс Аракелову (самое удивительное, что улыбка его была не служебной, а искренне дружелюбной) и отошел.
— Что вы ему сказали?
— Что я с другом и мы хотим получить все лучшее, что здесь есть.
«Да, — подумал Аракелов, — вот что значит быть завсегдатаем». Он нигде и никогда не смог бы произнести подобной фразы. Разве что в кают-компании нескольких судов
— А теперь, наверное, самое время познакомиться. Держу пари, вы теряетесь в догадках, что мне от вас нужно? — по-английски она говорила тоже как-то напевно, и Аракелов ее хорошо понимал.
— И не ошибаетесь. Я действительно гадаю, какому счастливому случаю обязан…
Девушка рассмеялась:
— Этот счастливый случай весьма прозаически зовется туангане Тераи. О, простите — господином Хироа, заместителем морского министра. А зовут мен — Папалеаиаина. Но можно и просто Анна — это мое первое имя. Оно проще дл вас, хотя мне совсем не нравится.
— Ну зачем же, — возразил Аракелов, — это совсем просто. Папале… а дальше как?
— …аиаина.
— А уменьшительного нет? — взмолился Аракелов. — Например, Папа? Совсем неплохо звучит…
— Тогда уж лучше Аина. Во избежание двусмысленности.
— Но по-английски…
— Зато по-французски это так же, как и на вашем языке, и мо французская кровь возмущается.
— Французская кровь?
— Это длинная история. Впрочем, французского немало во многих из нас…
— Однако по-английски вы говорите превосходно.
— Я училась в Штатах. В МТИ. [12]
Аракелов присвистнул — однако! В позапрошлом году он принял ее за какую-то сановную особу, а несколько минут назад — за любительницу новых знакомств… И притом она — туангане (черт их знает, здешние степени родства: не то двоюродная сестра, не то племянница…) заместител министра. И выпускница МТИ. Ну и коктейль!..
— Но все-таки, Аина, чем может быть вам интересен простой советский моряк?
12
Массачусетский технологический институт, одно из старейших и наиболее престижных высших учебных заведений США.
— Братец сказал мне, что вы завтра утром отправляетесь на Фрайди-Айленд. Возьмите меня с собой, простой советский моряк, можно?
«Если об этом просит господин Хироа — почему бы и нет, — подумал Аракелов. — Места на катере — хоть отбавляй…»
— Пожалуйста, — сказал он.
— Спасибо! Понимаете, я рассчитывала на экраноплан, но он ушел на день раньше. Такое случается. А следующего ждать слишком» долго, почти неделю.
Рядом с ними опять так же беззвучно возник официант, на этот раз с подносом, которым он легко балансировал на пальцах левой руки. Поднос был уставлен какими-то чашечками, мисочками, плошечками — у Аракелова зарябило в глазах.
— А вы говорили, здесь нет местной кухни…
— Друзьям Папалеаиаины здесь подают все. Потому что ее друзья — наши друзья, — улыбаясь, сказал официант.
Аракелов чуть не расхохотался. Ай да девица! Похоже, ее тут знают все — от министров до официантов…
Осторожно пробуя
Но первым показал это Амбал.
Амбал был судовым котом «Руслана» — здоровенный рыжий и ражий котяра, итальянский эмигрант. Он полуслепым котенком на расползающихся лапах приковылял к судовому трапу в Генуе, жалобно попискивая от невыносимого напряжения, вскарабкался кое-как на палубу и так и остался на «Руслане». Как удалось ему скрыться от бдительного ока карантинной службы, до сих пор оставалось загадкой для всех, хотя Аракелов и подозревал, что об этом смогли бы рассказать минимум двое — Амбал, если бы смог заговорить, и Альперский, если бы захотел. За год на флотских харчах задохлик, как называли его первое время («Эй, кандей, задохлика-то покормил?..»), вырос и превратился в Амбала. Да и как иначе можно было назвать этакого котозавра с огромной головой и пронзительными желтыми глазами, который, вихляя бедрами, с хозяйским видом расхаживал повсюду и распахивал все двери, какие только мог, — закрытых помещений он не выносил органически…
Когда Аракелов увидел Амбала в катере, он обомлел.
— Эт-то еще что?
— Амбал, Александр Никитич, — правдиво ответствовал Венька.
— Сам вижу. Откуда?
— С «Руслана».
— Спасибо, Вениамин Палыч, объяснил. А то я бы в жизни не догадался. Как он здесь очутился?
Венька потупился, но тут же вскинул голову.
— А что? Мы с вами на берегу гуляем, а ему только на палубе загорать? Ему, между прочим, тоже поразмяться надо. И общества ему тоже хочется. Он что, рыжий?
Аракелов расхохотался.
— Там же его обыскались!
— А вы их успокойте, Александр Никитич. Они порадуются и на радостях простят…
— Ну и хитрец ты, Вениамин Палыч! Уговорил…
Так вот, едва катер вышел из бухты и стал плавно нырять на пологой океанской зыби, Амбал из рубки, где он блаженно дрых на диване, выбрался в кокпит, подошел к сидевшей там Папалеаиаине, потерся ей об ноги и вспрыгнул на колени, — Аракелову стало не по себе от такой фамильярности.
— Шуганите его, Аина, — посоветовал он.
Папалеаиаина почесала Амбала за ухом. Тот зажмурился, вывернулся на спину и бесстыдно задрал все четыре лапы кверху, растопырив пальцы и то втягивая, то выпуская когти. Венька восторженно заржал:
— Сразу видно — наш человек, Александр Никитич. Амбал к кому попадя не пойдет. Он в людях получше нас с вами разбирается. У него для этого локатор специальный есть. Точно говорю — в журнале читал. Хорошую вы пассажирку привели, правильную!