Нерассказанная история королей Валуа
Шрифт:
Слухи о его изгнании очень быстро долетели до герцога Бретонского. У него уже заседали дядья короля, которым так неприятно было лишиться могущества, а хуже быть обвинёнными в растрате денег и в создании налоговых кандалах для народа. Приютив у себя Пьера, дав ему в распоряжение чудесный замок с отличным погребом и куртизанками не хуже венецианских, герцог Бретонский через неделю пришёл к Пьеру с заявлением.
– Хочешь, чтобы тебе достался этот замок и ты не знал отказа в женских добродетелях на пару миль в округе? Вся мерзость общества затаилась в коннетабле. Решим
Пьер был изрядно пьян. С его коленей не слезала куртизанка, другая массировала его шею. Коннетабля он ненавидел лютой ненавистью, как, впрочем, герцога и короля, коим суждено было родиться под более счастливой звездой и управлять страной и её богатствами. Быть в шаге и не иметь возможности гораздо более, чем быть в недосягаемости и о возможности даже не рассуждать.
– Решено. Я принесу вам его сердце на блюдечке.
И вот, ничего не подозревающий коннетабль Оливье де Клиссон в сопровождении восьми своих смелых воинов неторопливо приятным парижским вечером возвращался с бала. Сорок охотников за головами, среди которых были совсем безбашенные мародеры и убийцы, сидели в засаде и ждали условного сигнала.
Когда лошадь Оливье на полкорпуса вышла из-за угла, её тут же оглушил огромный громила.
Клиссон успел выскочить из-за седла своей любимицы, которая стала клониться на бок. То ли у животного был шок, то ли она испустила дух. Оливье сразу узнал Пьера де Крайона.
– Сегодня я пришёл, чтобы убить тебя, – Крайон был в отличном расположении духа и сверкал своими белями зубами в издевательской улыбке.– Надоело молить о пощаде за свои проишествия герцога, короля. Одна твоя голова Оливье значительно поменяет на власть во Франции.
– Посмотрим, Пьер. Сегодня у меня не было настроения умирать, – и обнажил свою великолепную шпагу.
Мужчины и их воины столкнулись в жесточайшей схватке. Тут, правда, стоит сразу произвести оговорку. Банда Пьера значительно поредела – Оливье Клиссон пользовался большим уважением даже среди тех, кто не чтил закон. Нападавших осталось всего девятнадцать.
Сражение продолжалось уже минут 20, когда один из любимых воинов Оливье издал короткий вскрик. Его душа точно покинула тело, кровь из артерии на шее выходила страшным небольшим фонтаном.
Этой секунды Пьеру де Крайону хватило, чтобы нанести Оливье сокрушительный удар в сердце. Оливье рухнул на землю навзничь. Судя по бледнеющему лицу это было последнее его поражение в бою.
Залихватским свистом один из бандитов подал знак, что приближается подмога со стороны армии короля, и Пьеру пришлось срочно сворачивать бойню. На самом деле, подмога подоспела только через несколько часов, потому как отправленный за подмогой молодой оруженосец совершенно потерял дорогу.
И среди разбойников бывают порядочные люди. Тот боец, что следил за прибытием королевского отряда, знал Оливье де Клиссона. Ему отчаянно нужны были деньги, но не настолько, чтобы не помнить добрых дел. Коннетабль был человеком очень крепким, этот удар только выбил из него дух, но не убил его. Стоило прекращать эту кровопролитную драку, свой куш он получит, а вот коннетаблю стоит ещё пожить.
Подав знак, он первым стал уносить ноги сначала по французским крышам, а следом и по узким улочкам.
К Оливье де Клиссону уже бежали толстый мужчина и его такая же неповоротливая жена. Простые люди в шёлку закрытой ставни наблюдали за происходящим, но очень боялись вмешаться. Бережно положив его на одеяло, они отнесли его в дом.
Первое, что ощутил Оливье де Клиссон, прежде, чем открыть глаза – острую боль в грудине. Его снова спасла невероятная вещь – кираса, которую он получил в качестве подношения от короля во время передачи ему должности коннетабля.
Король Карл VI особо благоволил к Оливье и сам лично преподнёс ему этот дар. Тонкая, словно из лебяжьего пуха, невероятно прочная кираса, защищала грудь коннетабля. Но самое интересное было в центре этой кирасы. В плетение была встроена небольшой кулон с образом Божьей матери. Он носил эту кирасу постоянно, словно в благодарность королю, а также осознавая, сколько у него врагов. Сегодня эти враги показали своё лицо, худшие предположения о связи гергоца Британского с дядьями монарха и Пьером де Крайоном подтвердились.
В небогато обставленном доме было очень уютно. На его лбу лежала повязка, которая приятно холодила лоб. Пахло хлебом. За столом сидели простые люди – невысокого роста, полный коренастый мужчина с сильными руками и его милая жена, маленькая, и, казалось, даже кругленькая.
– Мы подняли вас, господин коннетабль, и отнесли в дом, как только это было возможно… – молвил, запинаясь, крестьянин.
– Мы пекари, господин, – вторила ему жена, – мы простые люди, мы не хотим неприятностей.
– У Вас их и не будет. Смею Вас заверить. Сегодня была попытка совершить предательство короля. Благодаря Божьей помощи и вашей смелости я жив. Следовательно, врагам моим надлежит в ближайшее время отправиться на тот свет.
За окнами послышался топот не меньше сотни копыт. Узкая улочка готова была трещать по швам от такой канонады звука. Во главе поискового отряда был сам король, герцог Орлеанский был по его правую руку. Оба они были встревожены. Пекарь выбежал им на встречу, почтительно опустившись в приветствии самого короля, стал рапортовать, как они нашли с женой коннетабля, что он жив, как видели происходящее, куда отправилась банда.
Король, услышав, что коннетабль жив и находится в доме пекаря, уже отдавал приказание по поводу врача и подготовки транспорта для перевозки Оливье в замок. Герцог Орлеанский же, наоборот, очень внимательно слушал пекаря, запоминая каждую мелочь.
По окончанию речи врач уже успел осмотреть коннетабль и заверил всех, что ничего страшного в ранении нет. Король снял с себя перстень и даровал его пекарю. К этому дару также присовокупили 100 су, что сделало пекаря и его жену невероятно счастливыми. Повозка с коннетаблем отправилась во дворец. От охраны отделился отряд в пятнадцать бойцов, целью которых было нагнать банду Краона.