Неразбериха с вайдой
Шрифт:
— Не думаю, — говорил король Джон, — чтобы братство являло собой реальную угрозу для имперского правительства. В Англии не так уж много фанатиков. Но король столь же уязвим для убийцы-одиночки, тем более фанатика, сколь и любой другой человек. Я не считаю себя таким уж незаменимым для Империи; послужи моя смерть на благо народа, я хоть завтра положу голову на плаху. Но тем не менее мне хотелось бы пожить еще немного.
Нужно сказать, что мои агенты успешно внедрились в братство. До сих пор они докладывали, что нет ни малейшего намека
Сегодня утром, чуть раньше семи, скончался его сиятельство герцог Кентский. Событие это не стало неожиданностью. При возрасте всего в шестьдесят два года, герцог давно уже жаловался на здоровье, а за последние несколько недель совсем сдал. Вызвали лучших целителей, но преподобные отцы заявили: «Если человек твердо решил, что умирает, церковь ничем не может ему помочь».
Ровно в семь герцогский мастер-краснодеревщик отправился в свою мастерскую за гробом, приготовленным для его сиятельства. И оказалось, что гроб уже занят — трупом лорда Кембертона, главного следователя Герцогства Кентского.
Его зарезали — А ЗАТЕМ ВЫКРАСИЛИ ТЕЛО В СИНИЙ ЦВЕТ!
Глаза лорда Дарси сузились.
— Никто не знает, — продолжал король, — как давно убит лорд Кембертон. Вполне возможно, что на тело наложили предохранительное заклятие. Последний раз его видели в Кенте три недели назад; он уезжал в отпуск, в Шотландию. Мы еще не знаем, успел ли он доехать, хотя вскоре мне доложат об этом по телесону. Вот все, что я знаю. У вас есть вопросы, лорд Дарси?
— Нет, сир.
Не было смысла задавать королю вопросы, на которые гораздо лучше ответят в Кентербери.
— Мой брат Ричард, — снова заговорил король, — очень высоко ценит ваши способности; он не раз рассказывал мне о вас, и весьма подробно. Я полностью доверяю его оценке — вы великолепно подтвердили ее в январе, в деле о «Проклятии Атлантики». Мои личные агенты работали над этой проблемой многие месяцы и — безо всякого толка. Вы же разрешили ее в два дня. Поэтому я назначаю вас специальным следователем Верховного Рыцарского суда.
Достав из внутреннего кармана документ, король вручил его лорду Дарси.
— Я нахожусь здесь инкогнито, — продолжил он после небольшой паузы, — поэтому мне не хочется, чтобы стало известно о том, что я лично заинтересован в этом деле. Ваше назначение, насколько будет знать общественность, произведено по решению лорда-канцлера* [1] — вполне рутинное дело. Я хочу, чтобы вы отправились в Кентербери и узнали, кто и почему убил лорда Кембертона. Мне ничего неизвестно. Я хочу, чтобы вы добыли нужные мне сведения.
— Большая честь для меня, сир.
1
лорд-канцлер — глава судебного ведомства и верховный судья Англии.
Лорд
— Ваше желание — закон для меня.
— Вот и великолепно. Поезд отходит в Кентербери через час и, — Его Величество поглядел на наручные часы, — семь минут. Успеете?
— Конечно, сир.
— Прекрасно. Я договорился заранее, и вы можете остановиться во дворце архиепископа — это будет, пожалуй, тактичнее и удобнее, чем пользоваться гостеприимством семьи покойного герцога. Его высокопреосвященство архиепископ осведомлен о моей личной заинтересованности в этом деле. Знает об этом и сэр Томас Лесо. Больше — никто.
— Сэр Томас Лесо, сир? — лорд Дарси заметно оживился. — Тауматург-теоретик?
— Он самый, милорд.
Король улыбнулся чуть детской улыбкой человека, удачно приготовившего неожиданный сюрприз.
— Член братства Альбиона — и мой агент.
— Великолепно, сир.
В улыбке лорда Дарси чувствовался мастер, по достоинству оценивающий работу другого мастера.
— И тот, и другой — люди с весьма высокой научной репутацией, а значит — вне всяких подозрений.
— Вполне с вами согласен. У вас есть еще вопросы, милорд?
— Нет. Но у меня есть просьба, сир. Ведь сэр Томас, насколько мне известно, не является волшебником-практиком...
— Верно. Чистый теоретик. Совершенствует нечто, чему дал название «теория субъективной конгруэнтности», — что бы это ни значило. Работает с символогией субъективной алгебры, а проверку своих теорий оставляет другим.
Лорд Дарси кивнул.
— Совершенно верно, сир. Его трудно назвать опытным следственным волшебником. Поэтому я хотел бы получить помощь мастера Шона О’Лохлейна, мы с ним хорошо сработались. Сейчас он в Руане. Можно передать ему мою просьбу приехать в Кентербери?
Улыбка Его Величества стала еще шире.
— Счастлив сообщить вам, что я заранее предвидел такую просьбу. И уже позвонил в Дувр. Доверенный агент отправился в Кале специальным судном.
Оттуда он свяжется по телесону с Руаном, а судно подождет мастера Шона и вернется в Дувр уже с ним. Из Дувра он доберется до Кентербери поездом. Погода сейчас хорошая, уже завтра он будет на месте.
— Сир, — в голосе лорда Дарси звучало неподдельное восхищение, — пока Императорская корона возлежит на такой голове, как ваша, Империи нечего опасаться.
— Изящно сказано, милорд. Мы благодарим вас.
Его Величество поднялся; следом за ним и лорд Дарси. Переход на царственное «мы» показал, что теперь они беседуют не как равный с равным, а как монарх с подданным.
— Мы даем вам карт-бланш, милорд, однако не должно быть никаких контактов с нами, кроме случаев, когда это окажется абсолютно необходимым.
После окончания дела мы желаем получить подробный доклад — предназначенный исключительно для наших глаз. Все, что вам потребуется, вы сможете получить через его высокопреосвященство архиепископа.