Неро

Тилли С.

Пейтон качает головой еще до того, как я заканчиваю.

— Тебе не нужно этого делать. Черный кофе очень хороший. Я постоянно пью его так дома.

— В твоем старом доме, — поправляю я ее. — И я имею в виду не только сливки. Тебе нужна еда. То, что можно съесть, когда не хочется что-то заказывать. И все, что тебе нужно для приготовления твоего кокосово-медового латте.

— Ну, чтобы сделать это правильно, мне нужна эспрессо-машина. А они безумно дорогие…

— У меня уже есть одна, — оборвал я ее.

У нее перекосило рот.

— Правда?

—

Правда.

— Ты знаешь, как им пользоваться?

Я снова улыбаюсь.

— Ни малейшего понятия.

Она выглядит еще более ошеломленной.

— Тогда почему он у тебя есть?

— Это был подарок Кинга на новоселье. Он сказал, что так я выгляжу умнее.

Она смеется, и звук застревает у меня за ребрами.

— Это могло бы быть правдой, если бы ты действительно им пользовался. — Она делает еще один глоток и спрашивает. — Я так понимаю, вы давно знакомы?

Я киваю, обдумывая, как начать.

— Мне было пятнадцать, когда мы встретились в первый раз, а ему около девятнадцати.

— Значит, давным-давно, мистер "Мне только что исполнилось сорок".

Я бросаю на нее фальшивый взгляд, и она мило улыбается.

— Итак, тебе было пятнадцать…?

— Мне было пятнадцать, и я работал на русских.

— На русских?

— Русская мафия. Братва, — объясняю я. Никаких секретов. — Я начал как бегун, носил для них деньги, когда был еще ребенком. Думаю, мне было лет восемь.

— Так рано, — грустно говорит она, и я пожимаю плечами.

— Типичная история. Плохая домашняя жизнь. Плохое отношение. Заманили деньги и власть братства. Хотел где-то быть своим. — Я вижу, как в глазах Пейтон появляется сочувствие, и впервые за все время меня это не беспокоит. — Когда я встретил Кинга, я был солдатом, а он работал на ирландцев, занимаясь практически тем же самым. Только он не был обычным мафиози. — Я использую термин Пейтон, который она использовала в тот день. — Он был из обеспеченной семьи, не был бродягой без фамилии, как я.

— Без фамилии? — Пейтон останавливает меня.

— Должно быть, когда-то она у него была. Но меня выбросили у дверей церкви, прежде чем я успел это понять. — Когда она выглядит так, будто может заплакать, я протягиваю руку и сжимаю ее колено. — Не стоит на этом зацикливаться, детка. Это то, что есть.

Она кладет руку на мою.

— Все равно хреново.

Мои губы подтягиваются с одной стороны.

— И посмотри, во что я превратился.

Пейтон закатывает глаза.

— Ага.

— В любом случае, никто из нас не был нормой. Раньше, чтобы вступить, нужно было быть кровным родственником, но с годами, когда семьи разбрелись, они были вынуждены смягчить свои правила. Поэтому такой ребенок, как я, и попал туда. Но Кинг не был сиротой. Его семья была обеспеченной, родители в то время еще были женаты. Но ему было скучно, он был дерзким и нашел себя, как и я. И хотя мы должны были быть врагами, мы сблизились. Стали дружить. Я всегда немного завидовал ему. Его безбедной жизни. Но в течение следующих десяти лет я видел, как умерли его бабушка и дедушка, как убили

его отца, как его мать бросила его.

— Это ужасно.

— Да, — соглашаюсь я. — Моя жизнь была тяжелой с самого начала, но я привык к этому. У меня не было ковра под ногами, который можно было бы выдернуть. — Я снова сжимаю колено Пейтон, потому что знаю, что она все понимает.

— Вы, ребята, были как Ромео и Джульетта, — поддразнивает она.

Я смеюсь.

— Пожалуйста, скажи это Кингу, когда увидишь его в следующий раз.

— Вы были закадычными друзьями.

— Мы бы отрицали это. Но да, мы никогда не подходили друг другу по старому рангу. Поэтому, когда несколько раз в год семьи играли в ладушки, нас тянуло друг к другу.

— Я как-то слышала, что родственные души существуют не только для романтических отношений. У вас могут быть и дружеские половинки.

— Я ничего не знаю о родственных душах. И Кинг может быть моим братом. Но ты — моя жизнь. — Я провожу ладонью по ее бедру. — Никакого сравнения.

Она поджимает губы, и вместо того, чтобы заставить ее ответить, я продолжаю.

— Нам не потребовалось много времени, чтобы понять, что в обеих семьях были крысы. Только идиоты думали, что смогут использовать нас, чтобы передать какую-нибудь хрень с секретным кодом. Только мы с Кингом не идиоты, поэтому мы взломали коды и решили сделать так, чтобы это сработало в нашу пользу.

— Это звучит как фильм. — Пейтон прижимает кружку к груди.

— Только в кино все красивые. Ты бы видела этих стариков. Они были отвратительны как снаружи, так и внутри. Лидеры обеих семей были коррумпированными, мерзкими людьми, которые не стояли ни за что. Им никогда не приходилось работать за то, что они имели. Им никогда не приходилось выкарабкиваться из сточной канавы. Никогда не убивали человека, если его уже не удерживали трое других. Но когда мы выяснили, чем еще они занимались… — Мой гнев снова бурлит в душе, когда я думаю об этом столько лет спустя. — Они привозили женщин из своих стран. Крали их. Продавали их.

— Торговля людьми, — шепчет Пейтон.

— Они хорошо это скрывали. Только некоторые члены группы знали об этом, и вот тут-то и появились крысы. Два парня подумали, что они могут отделиться, объединить усилия и построить империю на спинах женщин. Вот тогда мы с Кингом и оказались втянуты в эту заварушку. — Я делаю вдох. — Я не лгал, когда говорил, что делал плохие вещи. Делаю. Но мы этим не занимаемся. Мы не продаем женщин.

— Я знаю. — Пейтон не вздрагивает. — Вы бы не стали.

— Я бы не позволил, — повторяю я. — И мы бы им тоже не позволили. Поэтому мы все спланировали. Мы привели только тех, кому доверяли, набрали еще несколько человек с улиц, и когда все было готово… мы их убили. Всех, кто попался нам под руку. В обеих семьях. — Пейтон вскидывает подбородок, и я клянусь, что это одобрение. — Мы нанесли удар в ту же ночь, в то же время, без предупреждения. Большинство из них погибли. Некоторые убежали. А некоторые присоединились к нам. И тогда вместе мы стали Альянсом.