Неродная кровь
Шрифт:
– Завещание она составить не успела. После папиной смерти она подписала генеральную доверенность на мое имя, – рассказывал Самвел. – С того момента я и веду дела всей компании, и той части, что принадлежала ей, и той, что я унаследовал от папы. Нотариус у нашей семьи свой, ему я и подал документы на вступление в права наследства на мамину часть компании.
– А она могла обратиться к другому нотариусу? – спросила я.
– Зачем, если есть свой, проверенный и надежный? – удивился Иван. – Кроме того, наш нотариус проверил по реестру завещаний, так вот, Луиза его не составляла.
– Значит,
– Вот и я так думал, – выразительно произнес Геворкян и объяснил: – Две недели назад я получил по почте на домашний адрес первое письмо. В нем было сказано, что я не являюсь сыном своих родителей, что они меня украли и выдавали за своего ребенка, а за оформление документов заплатили. Но дело в том, что я очень похож на отца, поэтому я счел письмо дурацкой шуткой. Через несколько дней пришло второе письмо аналогичного содержания, но было и кое-что новое. Там было написано, что мне лучше отказаться от наследства, иначе эту историю предадут гласности, мои родители будут опозорены, а я не только не получу мамино наследство, но и лишусь того, что мне оставил папа. Стану нищим. Потом было еще несколько писем в этом же духе.
– Вы что-то выяснили? – Я повернулась к Ивану.
– Да! Письма бросали в почтовые ящики, расположенные в разных частях города, но в таких местах, где нет камер наблюдения и люди редко ходят. Например, по дороге к заводской проходной в выходной день. На самих письмах ни отпечатков пальцев, ни потожировых нет, на конвертах, видимо, только следы работников сортировки и почтальонов. По самому тексту есть предположение, что писала женщина, текст распечатан на обычном принтере, каких в городе тысячи.
– Я сделал анализ ДНК, – сказал Самвел. – Не в Тарасове, чтобы не привлекать внимания, а в Волгограде, Воронеже и Самаре. С мамиными вещами было несложно, а для анализа папиной ДНК я отрезал несколько кусочков от рубашки, в которой он был, когда в него стреляли. Эта окровавленная рубашка хранится у него в доме. Кому-то это может показаться странным или даже диким, но я положил ее в шкаф как напоминание о том, что папин убийца еще не найден. Чтобы мы не успокаивались и продолжали искать. А после того как убийца будет найден и наказан, мы похороним эту рубашку в папиной могиле.
– В каждой избушке свои игрушки, – пожала плечами я. – И каков результат анализов?
– Все три показали, что я не сын своих родителей. Но я помню их столько, сколько помню себя! Мама уже тогда часто и подолгу болела, поэтому она занималась своим здоровьем, а вот папа занимался мной вплотную и не церемонился, мог и ремня дать, и подзатыльник отвесить. Он воспитывал меня как мужчину. Татьяна Александровна, я не понимаю, что происходит.
– Самвел Ашотович, – начала я, но он махнул рукой:
– Да можно просто Сергей – чего вам язык себе ломать?
– Хорошо, тогда я просто Татьяна. Так вот, Сергей, может быть вас усыновили? Простите за такое предположение, но вы хорошо изучили находящиеся в доме документы?
– Мы об этом тоже подумали и искали в четыре руки! – воскликнул Иван. – Перерыли все, что возможно. Даже все книги в библиотеке просмотрели по листику! Нет никакого документа об усыновлении! Зато есть Сережкино свидетельство о рождении, где черным по белому написано, кто его родители. Кроме того, Сергей очень похож на дядю Ашота – масть-то одна и та же! Рыжеволосые голубоглазые армяне на каждом шагу не встречаются!
– А вы не можете быть сыном брата или сестры вашего отца? Хотя нет, – тут же поправилась я. – Анализ показал бы родство по типу дядя – племянник.
– У папы никого нет! – покачал головой Геворкян. – Его отец умер, когда ему было двенадцать лет, а мама – когда он в армии служил! Неужели вы думаете, что мы это не проверили? И мама была единственным ребенком в семье!
– Хорошо, давайте зайдем с другой стороны. Кому может быть выгоден ваш отказ от наследства?
– В том-то и дело, что никому! – уверенно ответил Сергей. – У меня не осталось никаких родственников со стороны родителей!
– Сейчас речь идет только о вашей маме – наследодатель она! Как вы можете утверждать, что у нее нет родственников. А если есть какие-то дальние? Пусть даже двоюродные братья-сестры ее родителей? Их потомки?
– Мамины родители всю жизнь в Тарасове прожили с самого раннего детства. Братьев и сестер у них не было. Их друзей в живых никого нет. С руководством армянского землячества мы уже беседовали. Никто ничего не знает! – уверенно сказал он.
– Тогда давайте подумаем вот о чем. Предположим, вы отказываетесь от наследства. Вариант первый. Никто не заявляет на него свои права, значит, оно уходит в доход государства. Это возможно в том случае, если кто-то ненавидит вас настолько сильно, что хочет просто отомстить и оставить пусть не нищим, но уже не столь состоятельным. А вот есть ли у вас такие враги – вам виднее.
Они переглянулись, и Иван серьезно сказал:
– Такого человека нет, но мы еще раз это обсудим.
– Вариант второй, – продолжила я. – Действительно существует некий наследник не первой очереди. И он может получить наследство после вашей мамы, если вы от него откажетесь. Осталось две недели, значит, вы должны быть постоянно в поле его зрения, чтобы он успел вовремя предъявить свои права, то есть он в Тарасове и притаился, как мышь за печкой, чтобы не привлечь ваше внимание. Вариант третий. Если этот некто понимает, что вы не отступитесь, он может похитить вашу жену или ребенка.
– Они не покидают территорию загородного дома, а там очень серьезная охрана, – заверил меня Геворкян.
– Дай-то бог! А теперь давайте поступим так: вы дадите мне все документы, какие у вас есть. Я их изучу, проанализирую и поделюсь с вами своими соображениями.
– Спасибо, Татьяна, что согласились помочь. Ваня, принеси портфель, – попросил Сергей.
Иван вышел в прихожую и вернулся с дипломатом.
– Здесь все документы и деньги на расходы, – сказал он. – Ваш номер телефона у нас есть, у вас есть номер Сергея, а сейчас запишите мой. – Я занесла его номер в контакты, и он предупредил: – Звоните в любое время дня и ночи. Для нас сейчас нет ничего важнее этого дела. И помните, что бы вам ни потребовалось, мы все сделаем. И не думайте о трудностях – это теперь не ваша забота! Моя!