Неродственная связь

Джокер Ольга

— Это тебе решать. Наверное, что-то связанное со стилем и дизайном.

Я ловлю себя на том, что начинаю размышлять над его словами, уставившись на экран телевизора. Можно было бы обсудить это с папой, но вряд ли он в ближайшие недели или даже месяцы будет готов к подобному разговору. А я тем временем просто потеряю целый учебный год.

Жаль? Да, безусловно. Но никто, кроме меня, в этом не виноват.

Оторвавшись от Аслана, я наклоняюсь к столику у наших ног, чтобы взять попкорн и колу. Футболка ощутимо задирается, обнажая ягодицы. И хотя завязка фильма набирает обороты,

я прекрасно знаю, куда сейчас устремлён взгляд Аслана.

Это заставляет дыхание сбиться.

Развернувшись, я лишь убеждаюсь в своих догадках: его губы чуть приоткрыты, грудная клетка высоко вздымается. Низ живота охватывает огонь, щекочущий языками пламени где-то под пупком.

Я кормлю Аслана попкорном, попивая колу через трубочку. Но удерживать взгляд на его лице становится всё сложнее — он невольно скользит вниз, к выпирающей эрекции под шортами. Возвращение обратно к глазам требует от меня почти сверхчеловеческих усилий.

— Знаешь, раньше я всем подругам доказывала, что минет буду делать только мужу, — делюсь неожиданным откровением. — Мне казалось, что это грязно и противно — облизывать чей-то член. Но твой... мне нравится держать, сжимать и трогать.

Проведя языком по губам, я подгибаю под себя ноги. И, сделав небольшую паузу, продолжаю:

— Думаю, ртом я бы тоже хотела когда-нибудь попробовать.

Я замолкаю, ощущая между нами почти осязаемое притяжение. Аслан сверлит меня взглядом. Линии его скул становятся чётче, а желваки пульсируют от напряжения.

— Я поражаюсь тому, как резко ты меняешь тему, — сипло произносит он, качнув головой.

Усмехнувшись, я протягиваю руку за новой порцией попкорна. Во рту разливается сладкий вкус, но он едва ли сравним с тем, что творится ниже. Между ног жарко. Я сильнее свожу колени, ощущая томительное, почти болезненное возбуждение в ожидании.

— Это были оды твоему волшебному члену, — пожимаю плечами. — А ты лизал кому-нибудь раньше?

Не глядя Аслану в глаза, я выпаливаю вопрос, который вертится на языке, и делаю глоток колючего напитка. Скорее всего, если он скажет «да», я это почувствую, даже если соврёт. А мне почему-то хочется верить, что я единственная и особенная.

— Не приходилось, — отвечает Тахаев. — У меня не так уж много опыта.

— Пальцев одной руки хватит, чтобы посчитать?

— Да, вполне.

Фильм идёт уже одиннадцать минут, но я до сих пор не понимаю, о чём он. Тем не менее, упрямо продолжаю смотреть на экран, сидя у ног Аслана и отвернувшись к нему спиной.

Внутри всё пылает от смеси стыда и похоти, потому что разговор явно свернул не туда. Как направить его в безопасное русло — не представляю. А готова ли я зайти дальше, мешают понять запутавшиеся мысли и шум крови в ушах.

— А что? — допытывается Аслан, громко и резко выдохнув.

— Ничего.

Я трясу головой, сильнее сжимая колени. Фантазия разыгралась настолько, что через тело пробегает электрический ток.

— Алина.

— М-м?

— Сказала «А», говори и «Б», — уверенно настаивает. — Нельзя обрывать на таком моменте.

Аслан хватает меня за щиколотку и рывком тянет к себе. Я едва успеваю поставить стаканчик с колой

на ближайшую безопасную поверхность, когда в следующую секунду он обезоруживает меня своим предложением:

— Давай будем первыми друг у друга?

___

Всем спасибо!)

Глава 44

***

Я едва успеваю вырваться, прежде чем прямо ответить на предложение.

В ушах звенит, когда я закрываюсь в ванной и даю себе пять минут передышки. Рядом с Асланом Тахаевым я позволяю себе без оглядки нырнуть в водоворот порока. Там сладко, ярко и сильно. Главное — вовремя выплыть, чтобы потом с другими не показалось пресно и скучно.

Я забираюсь в душ и отмываюсь до скрипа, выбрав мужской гель вместо обилия гостиничной косметики. Он пахнет чем-то прохладным и мятным. Струи воды смывают не только этот аромат и пену, но и следы внутреннего озноба, который не отпускает меня даже здесь — в уединении.

Обмотавшись большим банным полотенцем, я вытираю запотевшее зеркало и ловлю своё отражение. Глаза блестят, щёки порозовели. Всё, во что я верила и чем жила больше восемнадцати лет, кажется удивительно гибким, готовым поддаться весу новых обстоятельств.

Хорошо это или плохо — пока не знаю.

Я распускаю волосы, собранные в небрежный пучок, и они рассыпаются по плечам, касаясь ещё влажной после душа кожи.

К моему возвращению импровизированный стол оказывается в углу комнаты, а Аслан выпрямляется, пристально глядя на меня. Его глаза проходятся по моему лицу, обнажённым ключицам и ногам. Привычная расслабленность в движениях исчезает, сменяясь сосредоточенностью, от которой у меня по предплечьям пробегают мурашки.

Я делаю шаг навстречу, поднимаюсь на носочки и опускаюсь на стопу. Аслан садится на край кровати, стягивает футболку и опирается локтями на колени. Его энергия, взгляды и жесты — всё в совокупности заставляет меня ощутить себя в самом центре внимания.

— Ну что, кто будет первым?

Встав между его широко расставленных ног, я нервно поправляю волосы, перекидывая их вперёд и пытаясь сохранить видимость спокойствия, хотя пульс гулко стучит в висках.

Когда полотенце бесшумно соскальзывает на пол, я на мгновение цепенею, ощущая, как напряжение сгущается в комнате чёрными грозовыми тучами.

Аслан склоняет голову набок и резко выдыхает. Мои волосы прикрывают грудь, оставляя всё остальное как на ладони. Тишина, которая повисает между нами, оглушает сильнее любого шума.

— Можно совместить, — предлагает Тахаев, вскидывая подбородок и глядя на меня снизу вверх.

Я не совсем дремучая, но слабо разбираюсь, о чём идёт речь. Это кажется слишком развратным, хотя само это слово всегда вылетает из головы, как только я оказываюсь с ним в одной постели.

Сглотнув, я ощущаю, как лёгкий румянец подбирается к щекам. И зачем-то уточняю:

— Совместить что?

Мужская ладонь ложится на моё голое бедро. Обычно я не из тех, кто смущается, но сейчас не могу взять себя в руки — стою, словно статуя, затаив дыхание, пока Аслан касается губами где-то под пупком и ниже.