НЕРОН
Шрифт:
Во время обеда Элль заставила себя не смотреть на их стол, несмотря ни на что. Когда они пошли выбрасывать свои подносы, Элль сунула руки в карманы и нащупала наличные купюры, предназначенные для ее обеда. Ожидание.
Элль выскочила из столовой за долю секунды.
Хлое с трудом удалось ее догнать.
- Элль, ты куда?
– В кассу.
Элль поспешно добралась до офиса и распахнула дверь. Она пошла прямо к стойке регистрации.
– Мне нужно оплатить счет.
– Хорошо, еще раз, как тебя зовут?
– спросила женщина с тугим каштановым пучком и в очках.
Неужели ты не можешь хоть раз вспомнить мое имя за все эти годы?
–
– Когда она произнесла свое имя, она увидела, как женщина остановилась и посмотрела на нее.
Она несколько раз щелкнула мышью, и Элль увидела, как ее лицо стало потрясенным .
– У вас нулевой баланс.
Нулевой! Он не оплатил половину. Он оплатил всё.
– Я не платила. Возьмите...
– Элль начала вытаскивать из кармана все деньги, которые у нее были, и бросать их на стол.
– Я не могу этого сделать...
– Возьмите!
– Глаза Эль снова начали слезиться.
Впервые в жизни Элль Хлоя схватила ее за руки.
– Эль, все в порядке. Все будет хорошо.
Глава 34
Март
Глава 35
Апрель
Глава 36
Май
Глава 37
Самое страшное место на земле
Теперь, когда официально был июнь, погода в городе превратилась в жаркое лето. Элль шла вперед, разглядывая все шорты, юбки и платья. Она по-прежнему носила те же вещи, что и последние несколько месяцев, а именно джинсы и трехдолларовую рубашку из ее любимого места на земле. Она выросла, чтобы понять любовь Хлои к черному цвету, особенно к выцветшим, старым черным футболкам с какой-то хэви-метал-группой, которую она едва могла читать, так как буквы были отклеены.
С момента своего волнения в кассе Элль научилась щелкать выключателем. Несмотря на то, что Нерон платил за ее обучение, Элль работала каждую ночь, чтобы быть занятой. Когда она ложилась спать ночью, она плакала, и чтобы заснуть, ей приходилось переворачивать подушку из бассейна, который она создала. Как только она вставала с постели утром, она закрывалась и становилась зомби. Ничто не сделало бы ее счастливой и ничто не огорчило бы ее. Затем все начиналось сначала, как только ее лицо касалось подушки.
Каждый день она плакала, чтобы уснуть, все меньше и меньше, пока зомби не заполнил ее целиком. Почти всю ее. Ее мысли теперь трудно было понять. Ей лучше было вообще не думать: иначе бы она сошла с ума, думая о Нероне.
Она приучила себя не смотреть на него, и в конце концов он всё понял и больше к ней не подходил. Более того, она больше не чувствовала его взглядов на своем затылке. Нерону больше не нужно было следовать за ней: кроме Хлои с ней никто даже не разговаривал.
Когда она услышала о том, что Себастьян находится в критическом состоянии и у него сгорела вся правая сторона лица, она собрала все это по кусочкам. Она поняла, что он не прост болен. Нерон сдержал свое обещание наблюдать, как каждый, кто когда-либо причинил ей боль, кричит от боли. К сожалению, последнее - о том, что она выкрикивала его имя - тоже сбылось.
Элль не могла поверить, как она не
В конечном счете, Элль расстроилась из-за того, что не поговорила с Марией. Она ничего не могла поделать с тем, кто являлся ее семьей, но Элль знала, что если они с Марией останутся друзьями, то даст некий шанс Нерону.
Элль хотела, чтобы последние несколько месяцев пролетели незаметно, но, к сожалению, они были самыми медленными за всю ее жизнь. Выпускные занятия только усугубили и стали более раздражающим. Ей приходилось слушать все эти разговоры о том, кто кого зовет на выпускной. Да, она слышала, как несколько девушек спрашивали Нерона, и да, она и Хлоя не присутствовали. Не похоже, чтобы они ушли, если бы она и Нерон все еще были вместе. Хлоя не смогла бы с этим справиться, а Элль никогда бы не ушла без нее. Кроме того, было еще одно обстоятельство: последние четыре года она была абсолютно несчастна в школе.
Элль как никогда была близка к тому, чтобы уйти: всего две недели стояли перед ее свободой. Она и Хлоя собирались осенью поступить в Стэнфорд и, наконец, смогли бы жить дальше.
Элль даже не поняла, что урок иностранного начался, и в миг закончился. Она взяла сумку и направилась к двери.
– Элль, могу я поговорить с тобой?
– она слышала, как мистер Эванс заговорил позади нее за своим столом.
Элль кивнула Хлое, чтобы она шла в класс, затем повернулась и подошла к столу мистера Эвансу.
– Да?
Она заметила тревогу в его глазах.
– Я закончил оценивать последние сочинения и хотел бы, чтобы ты взглянула на свои.
– Хорошо.
– Последнее эссе на самом деле было повторением первого, которое он задал классу, - эссе из пятисот слов о том, кого вы любите больше всего. На этот раз он попросил, чтобы это было объемом от пяти до семи страниц. По сути, он хотел, чтобы они увидели их собственный рост и то, как могут измениться их чувства по отношению к человеку.
Мистер Эванс держал в руках стопку бумаги.
- Я хотел сказать, что сожалею о твоем отце. Должно быть, это было тяжело. Ты правда любишь его.
Элль протянула руку.
– Спасибо.
Мистер Эванс вложил ей в руки эссе. Ей казалось, что это тянулось довольно долго, чтобы ученики думали, что она играет в фаворита, позволяя вам первым увидеть вашу оценку.
Элль уставилась на мистера Эванса, прежде чем повернулась, чтобы сесть.
После того, как она увидела большую красную букву "А" вверху, Элль пролистала страницы, пока не добралась до той, которую писала точно не она, с именем Нерона вверху листа. Она быстро закрыла глаза.
Элль глубоко вздохнула и убедилась, что ее выключатель надежен, прежде чем открыть глаза и начать читать.
Записка Нерона началась с того, что он рассказывал о своей матери, о том, как сильно он любил ее и любит до сих пор. Он говорил о том, что после ее смерти он никогда не был прежним. Элль перестала читать на следующем предложении.
Она закусила губу и продолжила.
"В начале семестра, когда ты спросила, кого я люблю больше всего, в моей голове возник образ моей мамы. Когда ты во второй раз спросила меня, кого я люблю больше всего, это был не образ моей матери. Вместо этого его сменил образ блондинки с клубничными губами и с большими голубыми глазами.