Неру
Шрифт:
Джавахарлал беззаботно предается всем тем маленьким радостям, которые ожидают человека дома после долгого отсутствия: он плавает в бассейне, играет в теннис, много ездит верхом, устраивает шумные веселые игры с сестрами в саду, восстанавливает старые знакомства, заводит новые, наносит визиты многочисленной родне.
По вечерам в одной из больших комнат собирается вся семья. Джавахарлал увлеченно рассказывает о проведенных за границей годах, стараясь оживить в памяти наиболее занятные или курьезные случаи из своей студенческой жизни. Родные припоминают все мало-мальски важные события, которые произошли дома за время отсутствия Джавахарлала.
Мотилал повествует неторопливо, обдумывает каждую фразу. Мать больше молчит, внимательно слушает, глаза ее успокоились и посветлели: наконец все собрались у родного очага.
Но вот мать и сестры
Мало быть хорошим оратором, способным красноречием и темпераментом вызывать восторженный шепоток публики и более снисходительное отношение к обвиняемому у судей и присяжных; мало быть знатоком всех тонкостей правоведения, умеющим мгновенно отыскивать в памяти нужную статью из пухлого свода законов; мало настойчивости, аккуратности, терпеливости, сдержанности и десятка других качеств. Настоящий адвокат должен быть вдумчивым психологом, свободно ориентирующимся в сложных, иногда запутанных до чрезвычайности лабиринтах сознания людей. Не разделять дела, которые ведешь, на крупные и мелкие, интересные и скучные, за каждым из них человек — идет ли речь о его судьбе или дело касается незначительного имущественного иска. Жить жизнью своих подзащитных, страдать за них, вместе с ними! Зато какое удовлетворение испытываешь потом, когда удается добиться мягкого или оправдательного приговора, когда видишь слезы благодарности в глазах подзащитного, слышишь слова признательности от его близких...
Сын слушает, не перебивая. Он и не думает перечить: выбор сделан еще два года назад; юриспруденция так юриспруденция, тем более что она «до известной степени» его интересует.
С ноября 1912 года Джавахарлал работает в адвокатской конторе своего отца. Поначалу он целиком отдается работе, с головой уходя в вороха многочисленных дел. Некоторая застенчивость еще мешает ему выступать так же ярко, как его отец, однако уже в первых речах молодого адвоката чувствуются выверенная логикой убежденность, образность, умение находить те еле заметные промахи обвинения, которые помогают «вытаскивать», казалось бы, совсем безнадежные дела. Мотилал внимательно и ревниво следит за сыном, всячески опекает его.
— Мой первый гонорар составлял всего пять рупий. Если бы я не был тем, кем я есть, я был бы не прочь занять твое место, — шутит довольный Мотилал, держа в руке чек на пятьсот рупий, присланный Джавахарлалу в качестве гонорара одним из клиентов.
Вскоре у Джавахарлала появляется еще один наставник — известный калькуттский юрист Раш Бехари Гхош. Тот самый Гхош, который, будучи одним из лидеров умеренных, председательствовал на сессии Конгресса в 1907 году в Сурате. Именно тогда между умеренными и крайними, возглавлявшимися Тилаком, произошел открытый раскол, надолго ослабивший антиколониальное движение в Индии.
Знакомство с Гхошем состоялось тогда, когда старик почти полностью отошел от политической деятельности, но неприязнь к крайним сохранил. Если при нем кто-нибудь начинал расхваливать Тилака, Гхош резко обрывал говорившего.
Человек капризный, способный впасть в гнев из-за мелочи, Гхош вызывал панический страх у служащих своей конторы. Джавахарлалу тем не менее старик понравился. Несмотря на вспыльчивость, брюзгливость, Гхош был личностью по-своему обаятельной. Джавахарлала привлекали его острый, колючий ум, независимость в суждениях блестящая эрудиция. Они сошлись, и старик преподал Неру немало полезных уроков, как добиться успеха в адвокатской практике. Гхош настаивал на том, чтобы Джавахарлал написал книгу по какой-нибудь юридической проблеме. Он убеждал Неру, что такая работа явилась бы не только оптимальным средством самовыражения, но и лучшим способом самовоспитания для молодого человека, стоявшего на пороге своей карьеры. Джавахарлал охотно прислушивался к советам старого юриста, особенно в той их части, которая относилась к его практической деятельности. А как же с книгой?.. Соглашаясь с Гхошем на словах, Джавахарлал вместе с тем не испытывал никакого желания углубляться в и без того запутанные дебри англо-индийского правоведения.
Первоначальная увлеченность работой незаметно перешла в привычку выполнять положенное, привычка неуклонно перерастала в недовольство и работой и собой. Неру признавался, что жизнь для него вдруг «начала утрачивать свою новизну». Он явственно ощутил, как
В декабре 1912 года он впервые присутствует на сессии Индийского национального конгресса в Банкипуре. По настроениям делегатов можно получить представление о политической обстановке в стране.
Крайние, или экстремисты, лишившиеся своего лидера Тилака (он все еще в тюрьме), отсутствуют в Банкипуре. Делегаты сессии — умеренные. В большинстве своем представители имущих классов, они верховодят в ИНК. В зале заседаний звучит английская речь, мелькают фигуры в тщательно отутюженных европейских костюмах. Бросаются в глаза подчеркнутая изысканность манер, щегольство собравшихся.
Один оратор сменяет другого. Многие выражают удовлетворение очередной подачкой колониальных властей — реформами Минто — Морли о законодательных советах в Индии. Выступающие призывают к тому, чтобы деятельность Конгресса носила сугубо конституционный характер. Слышатся порицания в адрес сторонников Тилака: «Слишком радикальны!» О широком привлечении народных масс к деятельности Конгресса — ни слова. Дух умеренности царит в Банкипуре, никаких споров, дискуссий, «никакого, — констатирует Джавахарлал, — политического волнения или напряжения». Вялая вспышка интереса при обсуждении вопроса о бесправном положении более чем ста тысяч соотечественников в Южной Африке, и снова — затишье, равнодушие, безучастность...
Джавахарлал разочарован: «Светское общество! Досужее развлечение кабинетных дельцов!»
Мотилал не одобряет оценок сына. Не слишком ли Джавахарлал скоропалителен в суждениях, не рано ли делает выводы? Первые впечатления далеко не всегда самые верные...
Из всего увиденного и услышанного Джавахарлалом в Банкипуре самое запомнившееся — встреча с Гокхале. Одетый в традиционный для маратхов [31] костюм — дхоти [32] , ачкан [33] , шелковый малиновый тюрбан на голове, — Гокхале заметно выделялся из толпы делегатов сессии, показавшейся Джавахарлалу безликой. Его одутловатое лицо бледно, широко посаженные глаза за стеклами очков горят тем нездоровым, жарким огнем, который через несколько лет сведет его в могилу. Сам умеренный с головы до пят, убежденный противник какого бы то ни было насилия, Гокхале, однако, близко к сердцу принимал все происходящее на сессии, болезненно переживал, видя усиливавшуюся анемичность, косность Конгресса.
31
Маратхи — одна из крупнейших народностей Западной Индии.
32
Дхоти — индийская мужская одежда, кусок материи, опоясывающий бедра.
33
Ачкан — длиннополая куртка с глухим высоким воротником.
Когда-то у Джавахарлала вызывало серьезный интерес основанное Гокхале в 1905 году общество «Слуги Индии». Хотя Неру не собирался вступать в эту организацию (политическая деятельность «слуг» казалась ему слишком нерешительной, да и с адвокатской практикой он пока не собирался порывать), глубокая личная порядочность «слуг», их убежденность, бескорыстие произвели на него довольно сильное впечатление.
— Здесь, — рассуждал Джавахарлал, — по крайней мере ведется какая-то честная, целеустремленная и постоянная работа, пусть даже направление ее и не совсем верно.