Несчастный рейс 1313 - Том первый
Шрифт:
Впрочем, матрос спецназначения явно не желал показывать слабость. Он глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул, и, с видимым усилием восстановив равновесие, спросил:
– Так это караульщик мне пятки подпалил, паскуда? Ладно, я запомню. И с тобой правда ничего-ничего не сделали? Даже по попе не хлопнули?
– Мне ничего не сделали, - уверила Амико.
– Тюремщик сидит у себя в углу за каким-то столом и иногда на нас смотрит. Он не понимает японского. Оружие... кажется, пистолет есть.
Она помедлила.
– Иван-сан, пока есть время, вам лучше не задумываться о таких вещах. Постарайтесь расслабиться и подождать. Может... может, слепота пройдет.
– Расслабиться и ждать... это не наш метод, - Иван подобрал ноги под себя, и схватившись руками за решетку, напряг могущие мышцы. Акеми услышала негромкий треск. Бамбуковая клетка была сделана на совесть - толстые стволы скручены прочной стальной проволокой, но ей вдруг показалось, что еще немного, и они подадутся. Правда, тюремщик в своем углу тоже заметил что-то подозрительное и поднял голову.
Не говоря ни слова, кургузый бирманец подхватил свою палку и в один миг оказался возле клетки Ивана. Грубо обрезанный конец бамбукового орудия молниеносно впился в беззащитное лицо не видящего противника русского. Пропахав на коже глубокую ссадину, палка едва не вбила нос пленника внутрь. Тут же отдернув орудие, тюремщик оперативно стукнул Ивана в печень. Орудовал палкой он с завидной ловкостью.
Иван, видимо, услышал приближающиеся шаги. Хотя Акеми то ли не пришло в голову его предупредить, то ли девушка просто не успела, русский понял, что сейчас начнется, и попытался блокировать удар, а потом и перехватить палку, но без глаз не сумел сделать ни того, ни другого. Отшатнувшись от удара и впечатавшись спиной в заднюю стенку клетки, он неловко отмахнулся, пытаясь поймать палку, но понял бесполезность таких попыток и мгновенно прикрыл голову и лицо предплечьями и напрягся. Удар в печень, который заставил бы любого другого человека повалиться, беззвучно разевая рот от боли, не причинил ему никакого ущерба, поскольку пришелся в толстенную броню брюшных мышц.
– Ах ты, сука...
– прохрипел он, шмыгая разбитым носом.
– ...Акеми, где он? Что делает?
– Он стоит и приме...
– начала было девушка, но гулкий удар палки по прутьям ее клетки заглушил слова. Пван услышал упрямое: - Он примеривается ударить в живот!..
Затем прозвучало нечто мягкое и утробное, и девушка подавилась словами.
– Паскуда!!!
– от яростного рыка Ивана с тростниковой кровли посыпалась труха. Он ринулся вперед, и решетка затрещала от удара плечом. Лишь отсутствие разбега не дало ему снести переднюю часть клетки одним ударом. Бешено тряся бамбуковую решетку, Иван заорал по-русски: - Сюда, мать твою!.. Еще раз ее тронешь, я тебе яйца в трахеи запихну!
И, по-японски:
– ...Акеми! Молчи, ничего не говори!..
На этот раз палка припечаталась о висок - видимо, тюремщик догадался, что подсказывала русскому девушка. Второй удар кургузый нацелил в пах.
Иван словно не заметил удара в висок - размахнуться, как следует, тюремщику не давала клетка, а вложить в тычок легкой бамбуковой палкой достаточно силы, чтобы серьезно достать такого гиганта, щуплый бирманец просто физически не мог. Удар в пах был эффективнее - русский дернулся и зашипел сквозь зубы, но выдержал удар и отреагировал со стремительностью гадюки. Обрушившаяся сверху правая рука прижала не успевшую отдернуться палку к поперечному пруту решетки, не дав тюремщику вытащить ее обратно. Иван на краткое мгновение замер, ловя реакцию противника - попытается ли тот вытащить палку силой, или предпримет что-то еще?
Бирманец был старой опытной сволочью. Как только русский поймал палку, он не стал пытаться выдернуть ее, здраво рассудив, что с таким богатырем тягаться - себе дорожи. Тюремщик тут же выпустил утерянное орудие и торопливо захромал в свой угол. Щелканье взводимого оружия прозвучало зловеще, Амико в ужасе громко выдохнула.
Втянув палку к себе, Иван продемонстрировал в сторону противника странный и незнакомый Акеми жест - сжатый кулак правой руки, на перегиб которой легла левая рука. Хотя японка не уловила конкретного смысла, выглядело это, надо сказать, весьма экспрессивно и даже впечатляюще. Этимологии русских слов, который Иван произнес при этом, она, естественно, тоже не знала, и у нее возникло чувство, что лучше бы и не знать. Потом русский добавил по-английски:
– Попробуй, стрельни. Тебе потом начальник самому в задницу стрельнет.
И в сторону Акеми, по-японски:
– Сиди тихонько, не привлекай лишнего внимания. Мне-то пофиг его булавки, так что лучше пусть со мной забавляется.
Бирманец угрюмо буркнул нечто непонятное и в следующим миг выстрелил в видневшуюся меж прутьями ногу Ивана. Пуля ударила в мускулистую ляжку спецназовца и вылетела наружу, ударяясь в земляной пол вместе с ошметками крови.
Акеми четко услышала скрип зубов Ивана - видимо, он не хотел радовать бирманца проявлением слабости, предпочитая стоически выносить боль. На его губах искривилась жуткая усмешка - она вспомнила, где видела такую же. Да, конечно, тогда, в том залитом кровью дворике в бандитской деревне.
Спокойно отодрав полосу ткани от подола фуфайки, русский зажал рану и звучно произнес еще несколько непонятных русских фраз.
Бирманец философски закатил глаза и пробормотал что-то устало. Затем, отвернувшись от клетки, кликнул кого-то. Спустя пару секунд, в темницу вошла парочка бандитов с автоматами. Поговорив с ними, тюремщик прохромал к клетке Амико и показал ей жестом на автоматчиков, затем на русского в клетке.
– Иван-сан, - поняла девушка.
– Тут двое с автоматами. Они хотят, чтобы вы вышли из клетки и не сопротивлялись.
– О, какая вежливость!
– усмехнулся он.
– Пусть открывают, я себя ждать не заставлю. И не волнуйся, все будет пучком, - слыша, как дрожит ее голос, Иван обернул лицо к Акеми и улыбнулся - совсем по-другуму, мягко и успокаивающе.
– Если б нас хотели пристрелить, наверняка не стали бы надрываться и волочить сюда. Не бойся.
Пока русский говорил, тюремщик открыл клетку, донеся до Ивана скрип и звуки передернутых затворов.
Клетка была высотой всего около 1.20, поэтому русскому пришлось проползти на четвереньках, чтобы выбраться наружу. Там он с наслаждением выпрямился во весь свой двухметровый рост и потянулся.
– Эх, размахнись рука, раззудись плечо... Ну, чего вам надо, недомерки?
Ничего не отвечая, ближайший из бирманцев, невидимый ослепшим, отшагнул в торону, размахнулся и с хрустом вбил приклад автомата в затылок распрямившегося русского. Ударь он в висок, и с Иваном было бы покончено. Однако, получив по затылку, богатырь не устоял на ногах, одна из которых была ранена, и упал обратно на четвереньки. Бирманец не стал медлить и ударил еще раз, сильнее, нависая сверху. Иван, едва не упавший лицом в грязь, ощутил, как сзади по голове начала расползаться теплая вязкая кровь. В лицо тут же ударил вонючий сапог второго автоматчика.