Несъедобное время
Шрифт:
– Да нет, тут не в этом дело… Понимаете… надоело им быть на вторых ролях. Надоело.
– И чего, решили каждый свою книгу основать?
– Ну… навроде того.
– Не выйдет у них ничего… не выйдет, – граф презрительно фыркает, – это ж каким героем надо быть, чтобы в книжке на первый план выйти… им всем и не снилось..
Чувствую, что меня передергивает, как ни крути, это камушки и в мой огород тоже, я-то персонаж плоский, площе некуда, не видать мне своей собственной книги, как своих ушей…
– Так что можно не беспокоиться, – кивает граф, – ничего у них не выйдет.
– Не выйдет, –
– Если только не что?
– М-м-м… мне нужно еще кое-что проверить…
– Ну хорошо, – старый граф вздыхает, – проверяйте… проверяйте…
Разыскивается.
Смотрю на своё фото в газете, читаю – разыскивается.
И дальше —
Самовольно покинул свою книгу, отправился в открытый космос на самодельно сконструированном корабле…
Ну, насчет самодельного корабля это они загнули, переоборудовал старый спутник.
И насчет сбежал, тоже загнули. Надо бы сообщить графу, послать весточку, что никуда не сбежал, вернусь – ну да ладно, успеется.
Смотрю на экран.
Ищу звезду.
Нет, конечно, не какую попало звезду, а такую, которая должна погаснуть. Вспыхнуть – и погаснуть.
Бывают такие.
Зачем ищу?
Да затем, что не я один погасшую звезду ищу.
Они тоже ищут.
Кто они…
Эти…
Все…
Дворецкий, и кухарка, и мальчик посыльный, и бармен, и поломойка, и безымянный таможенник, и женщина, которая смотрела из окна в какой-то книге, и много еще кто…
– Ну, понимаете… чтобы перейти из одного измерения в два, в три, в четыре, нужно очень много энергии… больше, чем накоплено человечеством за всю историю…
– А если использовать не энергию, накопленную человечеством… а какую-нибудь другую энергию?
– Ну, какую другую, какую другую, это ж сколько топлива надо… это вот если звезда взорвется, тогда еще может быть…
– Значит… надо искать звезду, которая взорвется?
– Ну, как вы её найдете…
Ищу звезду, которая взорвется.
Потому что они тоже её ищут.
Они.
Все.
Которые сбежали.
Смотрю на экран.
– Немедленно вернитесь на место.
Это я ору.
В динамики.
Сам не знаю, зачем ору, сам не знаю, что ору, какое место, где у них место, в книжке у них место, по книжкам их…
Они не слышат. Или делают вид, что не слышат, они, все, дворецкие, бармены, полицейские, сколько их там есть на исполинской космической станции, откуда они вообще эту станцию взяли, да откуда, известно, откуда, сколько на космических станциях служат безвестных работников, у которых не только характера, даже имени нет, вот они и угнали целую станцию, и других сюда позвали…
– Немедленно вернитесь…
Не услышат.
Я знаю.
Вернее, услышат, но не откликнутся.
Ослепительная вспышка.
Зажмуриваюсь, закрываю лицо руками.
Еще не знаю, что случилось с ними там, возле погасшей звезды, но уже понимаю, что новых книг не появится.
Никогда.
Выхожу на связь, на связь
– Вы их нашли? Вы их арестовали? Да что у вас там, черт возьми, происходит?
Отвечаю, голос меня не слушается:
– Умерли они все… умерли…
– Черт… как так оно получилось-то? Вы-то куда смотрели?
Вспыхиваю:
– А я что могу сделать, тут знаете, как рвануло? Вообще непонятно, как я жив остался…
– Ну… оно и к лучшему… а то мало ли чего они бы натворили там… Эдак вообще все книги разнесут к чертям…
– Тоже верно.
– Ну, давайте, возвращайтесь, ждем вас…
Связь обрывается, резко, внезапно, она всегда резко, внезапно обрывается. Прислушиваюсь к себе, пытаюсь понять, кто я теперь и что я теперь. Вроде ничего… хотя нет, очень даже чего, раньше я скрипки делать не умел, да не просто скрипки, вот меня угораздило выдумать крылатые скрипки, чтобы летали, помогали мне преступления раскрывать… а вот чего ради меня на магнитики потянуло, вот это мне как-то даже не нравится, ладно бы марки там или монеты, а то – магнитики, которым у меня вес фургон обклеен… я, оказывается, в фургоне живу… похоже, с этими магнитиками попаду я в переделку, в такую переделку, что мало не покажется, то ли подкупит меня кто магнитиками этими, то ли мне преступление расследовать надо будет, злодея ловить, а я как дурак за магнитиками попрусь… В общем, что-то будет, и никуда от этого не денешься…
Думаю, как найти свою книгу, совсем-совсем свою, – или никак не найти, она сама меня найдет.
Да, забыл сказать графу, что может меня не ждать…
Последняя космическая
– Место рождения?
– А я… не родился еще.
Там фыркают, там сердятся, там нервничают. Там. Напротив меня. Я их не вижу, да можно ли их вообще видеть, мне кажется – нет.
– Да нет же… где вы родиться-то хотите?
– Да мне как бы…
– …без разницы?
– Навроде того.
– Нет, вы уж давайте с этим поосторожнее… вы кем быть хотите?
Понимаю, что некогда скромничать, некогда притворяться, не до того сейчас, не до того, я же не на семейном обеде в конце-то концов, где тетушки-бабушки насядут, у-у-у, какой мальчик большой, а ты кем быть хочешь, когда вырастешь, и начинаешь плести околесицу какую-нибудь, чтобы тетушек-бабушек не обидеть… а здесь вот…
– А я… космические корабли строить хочу.
– То есть, это вам родиться надо ближе к концу цивилизации, когда уже в космос летают…
Откашливаюсь. Вернее, откашливаться мне еще нечем, живого тела у меня еще нет.
– Э-э-э… я, собственно…
– Что такое?
Снова напоминаю себе, что скромничать не к месту и не ко времени, я не на семейном ужине…
– Я хочу… первым быть… кто в космос чего-нибудь запустит…
Оттуда, напротив, снова фыркают.
– Вот оно что… это мне, значит, с вами еще мучиться, высчитывать с точностью до года…
– П-почему до года?
– Ну а вы как хотели, это же выжидать надо, когда технологии будут, когда умные головы будут, к какому-нибудь институту вас приткнуть…