Несъедобное время
Шрифт:
– Нет, я не про это, я другое имел в виду, тут сложно объяснить… А знаете, где во вселенной больше всего времени?
– М-м-м-м… У нас в офисе вечером в пятницу, кажется, день и не кончится никогда.
– А если серьезно?
– Сдаюсь.
– В черных дырах больше всего времени, оно на черные дыры, как бы это сказать… накручивается, что ли…
Брегет чует время.
Нет, не видит, не слышит, не ощущает кончиками пальцев – чует. Передает всем – по цепочкам, по цепочкам – время, время, время.
Время.
Жирное время, сочное время, тягучее время, много,
– Взять!
И по цепочке, дальше, дальше, дальше:
– Взять! Взять! Взять!
И хватают время, подцепляют время, тянут время – наматывают, наматывают на стрелки, сплетают в клубки, больше, больше, больше. Кто-то зазевался, кого-то утягивает в ненасытную глотку черной дыры, кого-то пытаются подхватить – старый будильник отчаянно звенит, отставить, отставить, не сметь, сами погибнете и его не спасете. Брегет волнуется, Брегет оглядывается, кого затянуло, не часики ли золотые – нет, вот они, золотые карманные часики, терпеливо наматывают время…
Брегет успокаивается.
Расслабляется.
Открывает механизм, неторопливо перебирает шестеренки, что-то там не работает, что-то там заело, понять бы еще, что, Брегет не понимает, осторожно смазывает чуть поржавевшие пружины. Надо бы мастеру показаться, только не сейчас, не сейчас, пока еще скрипит, пока еще тикает. Маленькое колесико выскакивает из груди Брегета, ускользает из гибких пальцев, ай, ах, улетает в пустоту – золотая искорка хватает колесико, протягивает владельцу, возьмите, пожалуйста, Брегет смотрит на золотые часики с восхищением, не может вымолвить ни слова.
Гул проносится по рядам – так-так-так-тик-тик-тик-тук-тук-тук. Все в струночку вытягиваются, честь отдают, ну еще бы тут честь не отдать – летят большие часы, да не большие, здоровенные, бом-м, бом-м, бом-м, и стрелками поводят, время ищут, чем там поживиться можно…
И все-все от мала до велика им время несут.
Много времени несут – мотками, мотками, ведрами, ведрами, клубками, клубками, мешками, ушатами, у кого что есть.
Так уж повелось – сначала время большим часам дают, много времени дают, потом уже что останется от времени, то часы поменьше себе забирают – напольные часы, маятники всякие. А уж потом что останется, то мелкие часики себе забирают, Брегет там, золотые часы карманные и прочая мелкая сошка.
Брегет с золотыми часиками делят остатки времени пополам, едят.
Поели.
Передохнули.
Пора дальше лететь, время искать.
Времени-то только кажется, что много, вон, вся вселенная полна времени, хоть ложкой черпай – а часам-то это время на один зуб. Много нужно времени часам, ой, много, вот и ищут часы черные дыры…
То есть, время во вселенной – непостоянная величина?
Да, времени становится все меньше.
Ну, еще бы, время идет…
Нет-нет, дело не в этом… кто-то как будто пожирает время…
Кажется, я даже знаю, кто именно – социальные сети, потом…
Все было бы смешно, когда бы ни было так грустно. Время исчезает с катастрофической скоростью. Предположительно, это связано с миграцией часов…
Брегет смотрит в хроноскоп. Уже ни на что не надеется, но все-таки смотрит. Плохонький у Брегета хроноскоп, а другого нет, куда деваться, и не денешься никуда…
Брегет смотрит в пустоту вечной ночи и бесконечного неба.
Ищет время.
А времени нет.
Нет, так-то есть, конечно, только то не время, так – времечко, времячишко, времячишечко, по крохам его собирать, по крупиночкам. А настоящего времени – такого, чтобы всем надолго хватило – ищи-свищи, не сыщешь.
Не сыщешь.
Золотые часики коротко всхлипывают, Брегет утешает, подбадривает, чем может, ничего, прорвемся – сам не верит в то, что говорит.
Хроноскоп оживает.
Сигналит.
Пищит.
И все спохватываются, все – от мала до велика – спешат, смотрят на хроноскоп, вот оно, время, время, много времени, вагоны времени, составы времени, вон оно, намоталось на мертвую звезду…
Брегет спешит ко времени.
И все спешат – от мала до велика.
Часы, часищи, часочки, часочечки, часишечки, сначала большие боевые часы спешат, потом поменьше часы, потом совсем мелюзга, а там и самые главные часы подтягиваются, главные часы себя берегут.
Что-то происходит там, впереди, Брегет еще не видит, что, но чувствует – нехорошее что-то, и вот гул по рядам, по рядам, многоголосый гул —
– Война!
– Война!
– Война!
И правда, война, вон она там, впереди, зубами клацает, да нет, не клацает, нет у войны никаких зубов, а вот из пушек стреляет, это да, вон уже передние ряды часов полегли, шестеренками-пружинками разлетелись, стрелки во все стороны. А остальные часы, кто жив остался, те в засаду залегли, затаились, отстреливаются от врагов, вон они, враги, гибнут под выстрелами, вспыхивают электрическими искрами…
Это еще что?
Электрическими…
…искрами?
Брегет не понимает, не верит себе, как так – электрические часы, а вот так – электрические, чем дальше по белу свету Брегет летает, время ищет, тем больше всяких чудес видит.
Отступили враги, затаились во времени, не хотят враги отдавать свое время, враги первые время отцапали, вот теперь и не отдают.
Брегет на пару с золотыми часиками летает по полю боя, подбирает убитых, ищет, чем поживиться, где какие шестереночки, где какие пружиночки, на запчасти сгодятся… Золотые часики подкрадываются к убитым электрическим часам, осторожно-осторожно подбираются – может, ловушка какая – развинчивают недорастерзанный механизм, смотрят, не понимают, провода какие-то, проводочки, проводочечки, ни шестеренок, ни пружинок, поживиться даже нечем. А то и вовсе не часы, а не пойми, что, на циферблате стрелок нет, и цифры не пойми какие, пятнадцать, двоеточие, семнадцать, вообще не время показывают, а чертовщину какую-то…
…Брегет падает с простреленным плечом, часики перепугано звенят, тащат Брегета прочь с поля боя, прячется под обломками часов, часочков, часищ, а там, над обломками, битва.
Большая битва.
Жестокая битва.
Такая битва, что всем битвам битва, электрические часы стреляют, и механические часы стреляют, шестеренки летят, пружины летят, микросхемы летят, провода летят, батарейки летят, всё летит.
Выдохлись.
Отвоевались.
Расползлись с поля боя зализывать раны, устроили затишье перед очередной бурей.