Несгибаемый
Шрифт:
Видна железнодорожная станция, на которой стоит другой состав, в голове попыхивает паровоз. Стоит во встречном направлении к составу, уже втягивающемуся на мост. Либо у них тут одна нитка и на станции они разъезжаются, либо у того остановка согласно графику движения. На запасных путях маневровый паровоз толкает несколько вагонов.
Напротив станции жилой массив частного сектора. Кварталы застроены несимметричной буквой «П», ближняя к Петру палка и перекладина уже и короче той, что располагается со стороны станции. Между ними пустырь, поросший кустами и деревьями.
Слева, чуть выше и дальше
Дальше на восток – собственно город. Так называемый исторический центр. В смысле Петр знал его как исторический центр. А здесь и сейчас это просто город. Эти же два отдельных поселка, наверное, слободки. Ну, это если он в прошлом и здесь Россия. А то мало ли как оно все обернется.
За северо-восточной окраиной есть еще один поселок. Но там ничего не рассмотришь. Только угадываются несколько домишек, остальное скрывается за деревьями. Зато видна церковь. До нее километров шесть. Это от того места, где Петр сейчас сидит.
Вообще город в длину растянулся по левому берегу километров на шесть, в ширину не более двух. Не такой уж и большой. Да его родные Ессентуки куда больше будут. А учитывая то, что в них населения восемьдесят тысяч, здесь хорошо если тридцать наберется.
Итак, Васютин создал не пространственный пробой, а банальную машину времени. Ну или открыл проход в параллельный мир. То есть туда, в существование чего не верил и что отрицал напрочь. А вот Петру, чем бы это место не оказалось, придется связать себя с ним раз и надолго.
Н-да. На всю оставшуюся жизнь, и тут без вариантов. Пусть часть системного блока осталась там, в прошлом, или в его мире, другая часть с тремя четвертями жесткого диска, находится здесь. Все бумажные записи засосало сюда же. Возможно, Васютин и вел какие-то резервные записи. Но… Угу. Попаданец – это от слова «попал». Конкретно. Исходить нужно из худшего варианта.
Петру было страшно и горько как никогда. Он оказался неизвестно где и потерял самого близкого для себя человека. И пусть Сергей был старше его и в детдоме они практически не общались, это ничего не значило. В какой-то момент они сблизились, и это оставалось с ними до сегодняшнего дня.
Но это только одна сторона медали. Потому что вместе со страхом и горечью Петра с головой захватила перспектива влезть в шкуру попаданца, о которых он прочитал столько книжек. Да что там влезть, он уже в ней. Перед ним незнакомый мир и огромные перспективы. Ну, коль скоро здесь бегают паровозы, а по рекам ходят пароходы (заметил он такой, уже когда начал спускаться с ели), то получается, что Пастухов – из более развитого мира. Нет, он, конечно, не семи пядей во лбу. Но все же кое-что преподнести аборигенам сможет.
Петра буквально колотило от желания как можно быстрее спуститься в город, пройтись по улицам, посмотреть, что к чему. Услышать и увидеть людей из седой старины. А судя по всему, их отделяет друг от друга лет сто, если не больше.
Когда запустили Транссибирскую магистраль? Вроде в девятьсот пятом уже была. Но ведь это может быть и не она, или ее еще не закончили. Нитка-то, похоже, одна. А пока шла русско-японская война, запустили вторую нитку. Петр не особо интересовался обычной историей, но читал
В любом случае Петру хотелось как можно быстрее покинуть это место и окунуться в новую для него реальность. Аж зуд какой-то появился, по позвоночнику то и дело пробегали мурашки, под ложечкой возникал холодок, а руки тряслись самым натуральным образом.
Вот только просто так уйти он не мог. Взгляд на труп друга вернул Петра к действительности. Нетерпение, ожидание чего-то нового и неизведанного – это все понятно. Просто начинается все как-то не очень. И вновь в горле встал ком, который никак не удавалось проглотить.
Вырыть глубокую могилу с помощью железяки, оторванной от останков системника, не получилось. Грунт оказался достаточно каменистым, и уже через какие-то полметра пробиться сквозь него с куском гнущейся жестянки было нереально. Пришлось закапывать так. Зато вокруг в изобилии имелись камни, ими и закидал холмик. Над которым установил крест, скрутив его с помощью проводов из двух палок. Серега, он, конечно, был неверующий. Но это его трудности. А Петр не установить над могилой крест не мог.
Когда закончил, решил все же обойти кругом. Вспомнил о том, что у Сергея была пара ноутбуков. Их также должно было засосать сюда. Поиски оказались удачными. Ноутбуки Петр нашел, ориентируясь по останкам монитора. Вот только оба они оказались разбиты. Может, человек знающий и мог бы из пары собрать один. Но это точно не про Петра. Сохранить для грядущих поколений?
Петр попросту выбросил ноутбуки в ручей. Он не фетишист цепляться за прошлое из последних сил. Нет, со своим миром он еще окончательно не порвал. Но все изменилось, когда обнаружились оба ноутбука. Пока была надежда, что хотя бы один из них остался в доме Сергея, была надежда и на то, что там окажутся резервные записи. А так… Ну, Серега еще мог вести дублирующие записи, но не повторять же их по третьему и четвертому кругу. Это уже вообще на паранойю смахивает. А он параноиком ни разу не был.
Так что все носители – здесь. А потому и связь с прошлым потеряна безвозвратно. Перед Пастуховым новый мир и новая жизнь. Отчего-то подумалось о том, что вот теперь Пяльцыным его нипочем не достать, даже если для них это станет идеей фикс.
Взглянул сквозь деревья на солнце. Дело к вечеру. Летом темнеет поздно, но все же. И желудок заурчал. Нет, это еще не голод. Просто поработал физически, растратил калории, вот он и сигнализирует, чтобы о нем не забывали.
Н-да. Тут без вариантов, нужно двигать в город. Как там у Петра с легализацией будет, непонятно, но и в лесу оставаться – глупее не придумаешь. На нем из одежды – светлые брюки, которые успели изрядно изгваздаться, светлая же рубашка да тапочки с задниками. В кармане нет даже клятой зажигалки, потому что курить Петр бросил ровно одиннадцать лет назад. Вот так он круто повернул свою жизнь в день, когда ему стукнуло четырнадцать. И вообще, выжить на подножном корму – это не про него. Нет у него подобной практики. Да и время такое, что еще ничего не созрело. Если здесь оно совпадет с тем, откуда он прибыл, то сейчас только середина июня.