Несильно беременна

Воск Степанида

И я не была уверена, что в доме нет еще других бандитов. Опасность мерещилась мне на каждом углу.

— Детка, тебе слова не давали, — обманчиво мягко произнес Андрей. — Артик, Гога, оформите её. И глаз не спускайте, чтобы не сбежала. От нее можно ожидать все что угодно. Что там док рекомендовал? Лежать? Пусть лежит. И чтобы шагу лишнего не делала, пока не станет ясно, что беременная.

— Ничего у вас не получится, — презрительно скривилась, стараясь не замечать как дрожат руки. — А за

похищение вы ответите.

— Это ты меня похитила, угрожая пистолетом. Уже забыла? — Андрей довольно улыбнулся. — У меня в машине установлена камера. Думаю, что менты будут рады, когда увидят запись.

— Я спасала себе жизнь, — невольно принялась оправдываться.

— Никто твоей жизни не угрожал. Сама прыгнула в мою машину.

В карих глазах появилась смешинки.

— Меня насильно оплодотворили, — мы с Андреем пререкались у всех на виду.

— Кто тебе поверит, дуреха? Не выдумывай сказки. На тебе ни синяка, ни царапины.

Босс был уверен в своих подчиненных, как в себе самом. Вот это дисциплина, похлеще чем суворовском училище, где боятся курить за углом, а вдруг куратор заметит.

— Меня Мариной зовут, — начала огрызаться, чувствуя обиду за себя.

— Да хоть Клавдией. Мне все равно.

Если бы нас не разделял автомобиль, я бы вцепилась в волосы Андрею, настолько он меня вывел из равновесия.

— В дом ее. Живо. И хватит болтать, — гаркнул Андрей на ребят. Они стояли и ничего не говорили, только глаза переводили с одного на другого. С открытыми ртами…

Мужчина не стоило повторять дважды. Они приняли приказ начальника к исполнению. Беспрекословному.

— Не трогайте меня! Поставьте на место! Отпустите! Спасите! Помогите! — кричала, спеленутая по рукам и ногам.

Меня понесли в дом на руках. Хорошо хоть не покатили. Гога держал поперек плеч, а Сергею достались ноги.

А все потому что умудрилась расцарапать лицо Артику, а Лехе ударила по коленке. Со всей силой, на которую была способна. Мужик так скривился, что думала заплачет от боли.

Я могла бы собой гордиться. Хоть одному, да отомстила. Но ничего, все у меня получат по заслугам. Всех запомнила. И всем все припомню. Если выживу.

Глава 8

— Закройте ей кто-нибудь рот, — из комнаты на первом этаже вышел Андрей.

И когда он только успел переодеться?

Белая рубашка с шейным платком, домашний халат поверх.

Барин, да и только. Не хватает сеточки на волосах. Или трубки в зубах. Налет аристократизма мешал мне представить мужчину с толстой сигарой и черной печаткой на мизинце.

Видимо, пока я пререкалась с его подручными он время даром не терял. Быстро принял душ и переоделся. Быстрый поцык. Как говорят в бандитской среде. Откуда я это знаю? Бывший просветил.

Ненавижу. И одного и другого. Оба обманули надежды.

Это я поняла очень отчетливо.

Если раньше я воспринимала Артика и компанию, как что-то непонятное, выбивающее меня из колеи. То на Андрее сконцентрировались все чувства, которые испытывала.

А во мне скопилось много чего.

Я ругалась и кричала. Кричала и ругалась.

— Нам нужен скотч, — воскликнул Артик, считая слова Андрея, как сигнал к действию.

— Леха, беги на кухню. Там есть, — скомандовал Гога. При этом тряхнул меня, перехватывая поудобнее.

— Уронишь, дурень, — благим матом заорала я, простившись со своей головой, которую чуть не впечатали в мраморные ступени.

Им-то моя голова без надобности. Им нужно от меня кое-что другое. Я без нее шляпу носить не смогу. А косички на чем плести? Во время поездки в Сочи. Однозначно, голову надо беречь. Голова это слабое место.

— Вот и хорошо. В коме, молчаливая, ты нам больше понравишься, — довольно произнес Артик.

— Что за баба горлатая? Не могли найти кого-нибудь посговорчивее, — принялся ворчать Андрей, наблюдая за всеми нами.

Он стоял заложив руки в карманы брюк. Ну чистый бандит. Наверное, позу у Челентано скопировал. Только у Андрея не плащ, как у итальянца, а халат.

— Док сказал, что только у нее овуляция. Правда, я так и не понял для чего она нужна, — признался Артик.

Мужик. В женской физиологии ничего не сечет. Что с него взять? Будь у меня возможность, плюнула бы под ноги. Выражая крайнюю степень презрения.

— Не твоего ума дело, зачем она нужна, — ужасно раздражало, что обо мне говорили в третьем лице.

— Может быть ее все же стукнуть? — Гога встрял в разговор.

— Несите ее уже в комнату. И там к кровати примотайте скотчем, чтобы не сбежала. И рот залепите. Она и получаса не провела в моем доме, а уже все мозги замусорила, — сокрушался Андрей.

— Насильники! Убийцы! Гады ползучие! — я не скупилась на оскорбления.

— О, Боже! Дай нам терпения! — воскликнул Андрей, уходя назад в комнату.

Мужики, держащие меня, восприняли его уход как призыв к действию и понесли на второй этаж.

Вот же, гад! Он еще Боженькой прикрывается.

— Замолчи, — посоветовал Гога.

— Никогда не молчала и молчать не буду, — мне не хватало трибуны и ботинка, уж я показала бы им Кузькину мать.

Все что оставалось, это возмущаться и язвить. И я пользовалась предоставленной возможностью, как могла.

— И за что нам такое наказание? — возвел глаза к потолку Леха, отличавший молчаливостью. Но даже он не выдержал и высказался.