Несколько несчастных бутербродов

Шел дождь. Уже размокли все деревья и трава, а дорожки делали вид, что они — маленькие речки. Небо, наверное, промокло еще больше, вон как с него течет. Марта грустно посмотрела в окно. Сегодня не погуляешь. Хотя колбасу, наверное, можно потом обтереть.

Марта никогда не гуляла в дождь. Потому что Марта была бутербродом с колбасой.

Вы любите бутербродный вариант ужина? Витька просто обожает. Это когда маме некогда готовить кашу или котлеты с пюре, или творожную запеканку, или еще что-нибудь полезное, и она с виноватым видом говорит:

— Сегодня у нас на ужин бутербродный вариант.

— Ай-я-яй, как это нехорошо и вредно для желудка! — радуется папа, и они втроем идут резать бутерброды. На ломтик батона кладется толстый кусок колбасы, сыр, огурец, яйцо, варенье и вообще все, что найдется в доме. И запивается сладким чаем. Это очень весело — соревноваться, у кого бутерброд толще и у кого рот шире раскрывается. Витька почти всегда побеждает. А еще за бутербродным вариантом ужина всегда интересные разговоры. Папа рассказывает, как в студенческие годы он летал на драконе и его всегда штрафовали за превышение скорости. А на самом деле он не летал, Витька знает. А мама говорит, что когда они с папой познакомились, она его дракону всегда смазывала синтомициновой мазью кровавые мозоли на крыльях — так папа его гонял, что дракон об облака крылья стирал до крови. Витька знает, что мама точно ничего не смазывала — она крови боится и в обморок падает. Но все равно интересно. Под овсяную кашу такой разговор не пойдет, а под бутерброды — самое то. Витька тоже старается что-нибудь интересное рассказать. Но у него жизнь обычная, без драконов. Приходится из книг рассказывать.

— А ворон живет триста лет, — сообщил он. — А самая короткая жизнь — у поденки, это бабочка. Она утром вылупится, а вечером уже умрет.

— Самая короткая жизнь у бутерброда, — сказал папа. — Я его намазал, он двадцать секунд прожил — и все, его уже съели.

Витька с ужасом посмотрел на свой бутерброд и положил его на тарелку. Пусть немного поживет. Папа понял свою ошибку — теперь ребенок вообще не будет бутерброды есть — и поправился:

— То есть если бы он был живым… но он дохлый.

Витька посмотрел на дохлый бутерброд и отвернулся.

— Ты ничего не понимаешь в жизни бутербродов, — сказала мама. — Время относительно, не так ли? Это на наших часах проходит двадцать секунд. А по бутербродному времени они успевают прожить долгую интересную жизнь, полную событий. И умирают в глубокой старости.

— О-о, а мы для бутербродов как бы боги, — обрадовался папа. — Мы их делаем из хлеба и колбасы и мы же их того… забираем из этого мира.

— Я уже наелся, — сказал Витька. — Я пошел рисовать.

— Ну вот, что ты наделал! — упрекнула мама папу, когда Витька ушел из кухни. — Он теперь не будет есть бутерброды, считая их живыми.

— Не подумал, — покаялся папа. — Ничего, забудет. Завтра или через неделю. Кстати, а вдруг они вправду живые?

— Да ну тебя, — отмахнулась мама. — Я тоже что-то уже наелась. Только, ради бога, не придумывай ничего подобного про мое любимое

— А зачем ты ему отдал карту клада?

— Я не давал! Он сам выхватил…

— Так надо было вцепиться и крепко держать!

— А я вцепился! Я не отпускал и волочился за ним в пыли, а он проскакал на коне…

— Что? — поразилась Марта. — Бутерброд на коне?

— Это просто такое выражение, — поправился Юджин. — «На коне» означает «быстро и неотвратимо, но грациозно»… я думаю. Словом, я разжал руки и отвалился от карты только в конце переулка. И он ускакал с торжествующим хохотом.

— Да кто он был?

— Какой-то незнакомый черный бутерброд нашего возраста, — сказал Юджин. — С салом вроде бы. Или просто с солью. Чесноком вонял ужасно.

— А откуда он узнал, что это карта клада?

— Да я ему сам сказал вообще-то. Понимаешь, он остановился и говорит: «Что это у тебя за ерунда, надо ее выбросить». А я говорю: «Сам ты ерунда, дурак и корка заплесневелая в червяках, а это у меня карта клада». Душевно так говорю, вежливо. Нам же вчера на уроке учительница про дружбу народов рассказала, что к черным бутербродам надо хорошо относиться и разговаривать душевно. Вот я и сказал изо всех сил душевно. А он вырвал карту и убежал… И что я теперь скажу дяде Джо?

Дядя Джо только вчера вернулся из рейса. Он был моряком торгового судна «Санта-Салями». Бутерброды редко шли в моряки: море было слишком мокрым для их хлебной составляющей. Поэтому те немногие смельчаки, которые преодолели водобоязнь, были покрыты неувядаемой славой… и толстым слоем лака — чтобы меньше мокнуть. Лак был неприятен телу. Если ты, уважаемый читатель, не веришь этому — намажь палец маминым лаком для ногтей и походи немного. Сразу поймешь, какая у моряков-бутербродов жизнь трудная. К тому же колбаса все время соскальзывала с лакированных плеч. Приходилось ее оборачивать вокруг тела и привязывать.

И вот теперь Юджин спёр у своего героического дяди карту клада, пока тот спал. А у него самого эту карту украл незнакомый черный бутерброд. Черные и белые бутерброды жили в разных кварталах и враждовали. Раньше ножами и шпагами враждовали, а теперь кулаками и словами.

— Что хоть там было нарисовано, в этой карте? — вздохнула Марта.

— Почти ничего… Сверху чайка, а может, это означает риф. Ниже красным нарисован остров. Такой неровный, немного четырехугольный и один уголок отломан. Сбоку пометка для памяти: сам топ под паль… дальше не помню.

— Здорово! — воскликнула Марта. — «Под паль» — это «под пальмой»! Клад явно под пальмой! А «сам топ»… м-м-м… ага! Клады всегда охраняют мертвецы и призраки. «Сам топ» — это утопленник, потому что он «сам утоп». Жалко, что ты дальше не запомнил.

В доме кто-то громко зевнул с завыванием, как будто спел короткую оперную арию про гибель главного героя. Потом кто-то чихнул, будто выстрелил из пушки в честь этого героя. Потом кто-то вышел на крыльцо, оказался дядей Джо и сказал:

— Привет, ребенки! Уф, славно поспал! Юджин, магазины еще открыты? Что-то я заспался, а мама твоя просила кое-что купить.