Несколько случаев из оккультной практики доктора Джона Сайленса
Шрифт:
— Любопытно. — Полковник глубоко вздохнул, словно собирался говорить о вещах неприятных, и вдруг обрел непривычную для него словоохотливость: — В годы моего пребывания среди горных племен Северной Индии я сам, лично сталкивался со случаями резкого прекращения жертвоприношений некоторым богам и видел, к каким катастрофическим последствиям это приводило. Ни с того ни с сего вспыхивали хижины, загорались даже одежды на туземцах. Во время своих занятий, — он указал на книжные полки и заваленный книгами стол, — я читал, что сирийские служители культа в процессе ритуальных танцев резали свои тела ножами и тем самым вызывали огромные шары огня, которые принимали чудовищные, ужасные облики; и еще я помню, что перед императором Юлианом предстали
Мы с доктором Сайленсом с большим удивлением выслушали его внезапную речь, ибо никто из нас не ожидал, что полковник обладает такой эрудицией.
— Тогда, возможно, вы читали, — спросил доктор, — как космические божества некоторых диких народов, примитивных по своей природе, веками поддерживали свое существование с помощью жертвоприношений крови?
— Нет, — ответил полковник Рэгги, — об этом я не читал.
— Во всяком случае, — добавил Джон Сайленс, — я рад, что у вас есть некоторое знакомство с предметом, ибо это поможет вам отнестись с большим пониманием к нашему эксперименту и вы сможете оказать нам большее содействие. Повторяю, в нашем случае кровь требуется лишь для того, чтобы выманить существо из его логова и придать ему зримую форму.
— Вполне понимаю. И если я только что колебался, — признался полковник и, явно смущенный своей слишком длинной тирадой, снова стал говорить медленно и сбивчиво, — то только потому, что хотел убедиться: провести этот ужасный эксперимент вас побуждает не простое любопытство, но сознание реальной необходимости.
— Под угрозой ваша личная безопасность, безопасность всех ваших домочадцев и безопасность вашей сестры, — подтвердил доктор. — После того как я увижу своими глазами то, что ожидаю увидеть, надеюсь, мне удастся установить происхождение этого элементарного огня и истинные цели направляющей его сущности.
Полковник Рэгги поклоном выразил свое согласие.
— Я рассчитываю на помощь луны, — добавил доктор. — Ранним утром она как раз будет полной, а подобные элементарные субстанции проявляют наибольшую активность в период полнолуния. Это наблюдение, как вы можете заметить, я почерпнул из вашего дневника, полковник.
На том и договорились. Полковник Рэгги предоставит материал для проведения эксперимента, и все мы встретимся в полночь. Оставалось сомнение, успеет ли наш хозяин управиться к назначенному часу, но это уже его забота. Мы с доктором были уверены, что он сдержит слово. В какое время будет забита свинья — в полдень или в полночь, — не имело никакого значения, ну разве что в последнем случае полковнику, видимо, придется пожертвовать своим сном.
— Стало быть, встречаемся в прачечной, — подытожил Джон Сайленс. — Втроем, в полночь, когда все в доме спят и никто не помешает нам провести эксперимент.
Он обменялся многозначительным взглядом с нашим хозяином, и тут слуга сообщил о прибытии семейного доктора, а потому полковник поторопился в комнату сестры.
На весь остаток дня Джон Сайленс исчез. Я втайне подозревал, что он отправился на плантацию, а оттуда в прачечную, но, как бы там ни было, больше мы его в этот день не видели. Я не сомневался, что он готовится к ночному эксперименту, но мог лишь догадываться о характере его приготовлений. Из комнаты доктора слышался какой-то шум, доносились ароматы, похожие на благовония; и, зная, что он считает обряды некими передатчиками энергии, я вряд ли ошибался в своих догадках.
Покинув комнату сестры глубоко расстроенным, большую часть дня отсутствовал и полковник Рэгги; мы встретились с ним за вечерним чаем, и в ответ на мой вопрос о состоянии мисс Рэгги полковник сказал, что она пока не может объяснить, что именно вызвало у нее такое сильное потрясение. Да, его сестра пытается
— Но уж ходить-то она, во всяком случае, будет, — не зная, как выразить свое сочувствие, не очень уместно вставил я.
А полковник со странным смешком ответил:
— О да, в этом нет никаких сомнений.
Только случайно подслушанный — разумеется, помимо моей воли — обрывок разговора позволил пролить некоторый свет на действительное состояние старой леди. Случилось так, что, когда я вышел из комнаты, полковник Рэгги и семейный доктор вместе спускались по лестнице, и слова их беседы коснулись моего слуха, прежде чем я успел кашлянуть, чтобы дать знать о своем присутствии.
— Вы должны во что бы то ни стало четко следовать предписанию, — решительно произнес доктор. — Ничто не должно нарушать ее спокойствия. Следует пресечь все ее попытки выходить из дома, в случае необходимости — силой. То, что она постоянно стремится в какой-то лес, — не более чем истерия. Ни в коем случае нельзя потакать этому ее желанию.
— Можете не сомневаться, — отвели полковник уже внизу.
— Почему-то это странное желание глубоко запечатлелось в ее душе, — рассуждал доктор, очевидно стараясь подобрать утешительное объяснение; но собеседники отошли уже далеко, и дальнейшего их разговора я не слышал.
За обедом, под предлогом головной боли, Джон Сайленс отсутствовал, и, хотя ему послали полный обед, я склонен думать, что весь этот день он постился.
Мы разошлись по своим комнатам пораньше, надеясь, что домочадцы последуют нашему примеру; скажу откровенно, когда в десять часов вечера я временно попрощался с полковником Рэгги и отправился к себе, чтобы мысленно приготовиться к ожидавшему нас эксперименту, у меня вдруг сжалось сердце, ибо только теперь до меня наконец дошло, что это полночная церемония в прачечной — затея весьма необычная и опасная. В жизни бывают такие минуты, когда разумный человек, понимающий ограниченность своих возможностей, просто обязан пойти на попятный. И если бы не хорошо известный мне нрав нашего руководителя, я, вероятно, тут же принес бы свои извинения, спокойно улегся бы спать, а утром выслушал бы волнующий рассказ о том, что произошло ночью. Но Джон Сайленс был не из тех людей, которые позволили бы мне отсидеться в своей комнате, поэтому, расположившись у пылающего камина и отсчитывая минуты, я всячески старался укрепить в себе решимость и волю, дабы не убояться ни людей, ни демонов, ни элементарных огней.
III
За четверть часа до полуночи, надев тяжелое свободное пальто и легкие спортивные туфли, я крадучись вышел из своей комнаты. На лестничной площадке, возле двери доктора, прислушался: все тихо, дом погружен в кромешную тьму, ни проблеска света под чьей-либо дверью, только из конца коридора, где помещалась комната мисс Рэгги, слышались слабые звуки смеха и бессвязный лепет, что, естественно, отнюдь не успокоило мои взвинченные нервы. Быстро миновав прихожую, я вышел через парадную дверь в ночную темноту.
Упоительно свежий, с острым холодком воздух был напоен ночными ароматами, в небе сверкали мириады свеч, чуть колыхаясь, вздыхали верхушки сосен. Зрелище необъятного ночного неба на миг взбодрило мою кровь, ибо яркие, бесстрастные звезды вселяют мужество, но едва я завернул за угол и тихо пошел по дорожке, усыпанной гравием, как сердце у меня снова упало. Над траурными султанами Двенадцатиакровой плантации только-только показался неровный желтый полукруг луны: царица ночи взирала на нас так внимательно, как будто призвана была следить за исполнением предначертаний рока. Среди поднимающихся от земли испарений ее бледный лик выглядел до странности незнакомым, почти утратившим свое обычное выражение снисходительного презрения. Опустив глаза и держась в тени ограды, я направился к условленному месту.