Нескончаемая Лениниана. Сказки-малютки
Шрифт:
И всегда первым являлся.
Не обманешь – не проживёшь
Умер один генсек. Старенький-престаренький уже был. Долго-долго он умирал, много лет. И вот наконец не стало его. В Политбюро выбрали нового генсека. Он тоже старенький был. Он поднялся на трибуну, пошатнулся – но
– Хочу я, товарищи, чтобы, как помру, положили вы меня в одном гробе с Ильичём. Чтоб, значит, мне сбоку лежать. Кто за?
Остальные старички разом подняли руки. Даже те, кому уже трудно было.
– Кто против?
Все с облегчением опустили руки.
– Решено единогласно! – сказал генсек и тоже с облегчением сел.
Скоро он умер. Четверо здоровяков взвалили его гроб на лафет и отвезли к кремлёвской стене, где и закопали.
– Как, неужели обманули его члены Политбюро? – удивится читатель. А чему тут, собственно, удивляться? Они хотя и члены Политбюро, а тоже люди. И они не хуже нашего знают: не обманешь – не проживёшь.
Дурная привычка
Виталию Стесину
Случилось, что шофёр Владимира Ильича заболел, и ему дали другого. Это был весёлый, обаятельный парень Вася. Его сразу все полюбили.
Сев за баранку, он оттёр кепкой пот со лба и сказал:
– Ну и жара нынче!
И весело выругался, да так, как даже при дамах непозволительно, а тем более при Ильиче. Ильич сделал вид, что не слышал. Он только ответил, тоже весело:
– Ничего, спадёт!
И они поехали.
Шофёр молчал недолго, а потом снова помянул жару и опять выругался – точь-в-точь как в первый раз. Ильич и на этот раз сделал вид, что не слышал.
– Молодец, Вася, – сказал он. – Хорошо ведёшь машину.
Вася подумал, что вождь, должно быть, не очень хорошо слышит. Он остановил машину и прокричал, наклонившись к Ильичу:
– Жарко, а?
– Да жарковато, – согласился Ильич.
И тут Вася опять выругался, прямо Ильичу в ухо. Ильич уже не мог делать вид, что не слышал. Хлопнув дверцей, он вышел из машины. Минут через десять он вернулся с кружкой холодного кваса.
– Вот, – сказал он, – это помогает от жары.
Вася залпом выпил квас, крякнул – и они поехали.
Некоторое время Ильич молчал, а потом наклонился к Васе и загнул такое, что Вася чуть-чуть не наехал сначала на дом, потом на дерево. Он резко притормозил.
– Вот это да-а! – Он глядел на Ильича и с некоторой растерянностью, и с неподдельным восхищением. – Такого я даже от нашего брата-шофёра никогда не слышал!
– Вот видишь, – сказал Ильич, посмеиваясь. – Выражаться матерно и я умею, но только этого не делаю. Нехорошо это. Надо бы тебе эту привычку оставить.
После этого случая Вася совершенно преобразился. И курить бросил, и пить. Его даже узнавать перестали.
И не только при Ильиче, но даже при дамах он больше не выражался матерно.
Конверт с виньетками
Один мужик, будучи в нетрезвом виде, так сильно прибил жену, что она убежала из дому. Убежала она не куда-нибудь, а к другому мужику, на другой конец деревни. Первый мужик затосковал. Когда по прошествии трёх дней жена не явилась, он сделал письменное заявление сельскому милиционеру о своей пропаже. Прошла ещё неделя, но никто, даже сельский милиционер, не мог сказать мужику, где его жена, здорова ли и вместе со вторым мужиком живёт или порознь.
И вот однажды, когда первый мужик как раз собирался утопить в большой кружке самогона своё горе, он получил маленький конверт с виньетками по углам. С нетерпением вскрыв его, он прочитал по складам:
Конец ознакомительного фрагмента.