Нескончаемый дождь. Лекарство от меланхолии. Р — значит ракета (сборник)
Шрифт:
Сим недоумевал.
— Но мы ведь все одной крови. Почему нельзя вместе жить там, где скалы защищают лучше?
Кайон рассмеялся, сжимая в руке острый камень.
— Те, кто там живет, считают себя лучше нас. Так всегда думает тот, кто сильнее. К тому же и пещеры там меньше, в них помещается только триста человек.
Три лишних дня.
— Я пойду с вами, — сказал Сим Кайону.
— Отлично! — Что-то Кайон уж очень обрадовался.
Дайнк порывисто вздохнул.
Сим повернулся к Дайнку и Лайт.
— Если я сумею победить в бою,
Дайнк печально кивнул.
— Да, это так. Я верю тебе. Ступай же.
— Прощайте, — сказал Сим.
Лицо старика отразило удивление, потом он рассмеялся, словно в ответ на беззлобную шутку.
— Верно, ведь я тебя больше не увижу… Ну что ж, прощай.
И они пожали друг другу руку.
Все вместе: Кайон, Сим, Лайт и другие — дети, быстро вырастающие в бойцов, — покинули пещеру Ученых. Огонек в глазах Кайона не сулил ничего доброго.
Лайт пошла с Симом. Она собрала для него камни и понесла их. Уходить домой отказалась, сколько он ее ни убеждал. Они шагали через долину: близился восход.
— Прошу тебя, Лайт, ступай домой!
— Чтобы ждать возвращения Кайона? — сказала она. — Он решил, что я стану его женой, когда ты умрешь.
Она сердито тряхнула своими неправдоподобно голубыми кудрями.
— Нет, я пойду с тобой. Если ты погибнешь в бою, я тоже погибну.
Лицо Сима посуровело. Он сильно вырос. За ночь мир словно съежился. Стайки детей, которые с ликующими криками собирали плоды, вызвали у него удивление, даже недоумение: неужели он сам всего три дня назад был таким? Странно. В голове Сима отложился гораздо более долгий срок, как будто он на самом деле прожил тысячу дней. Пласт событий и размышлений в его сознании был таким мощным, таким многоцветным и многообразным, что просто не верилось — да разве могло столько всего произойти за считанные дни?
Бойцы бежали по двое, по трое. Сим посмотрел вперед, на торчащие вдали невысокие черные зубцы. «Сегодня мой четвертый день, — сказал он себе. — А я еще ни на шаг не приблизился к кораблю, ни к чему не приблизился, даже к той, — он слышал рядом легкую поступь Лайт, — которая несет мое оружие и собирает для меня спелые ягоды».
Половина жизни прошла. Или одна треть… Если он выиграет эту битву. Если.
Сим бежал легко, упруго, непринужденно. «Сегодня я как-то особенно остро ощущаю свое бытие. Я бегу и ем, ем и расту, расту и с замиранием сердца обращаю взгляды на Лайт. И она тоже с нежностью глядит на меня… День нашей юности… Неужели мы тратим его впустую? Расходуем на вздор, на химеру?»
Издалека донесся смех. В детстве смех настораживал Сима. Теперь он его понимал. Этот смех родился в душе человека, который взбирался на высокие скалы, собирал там зеленые листья, пил хмельное вино с утренних сосулек, ел горные плоды и впервые вкушал сладость юных губ.
Вот уже близко скалы противника.
А у Сима перед глазами — стройная осанка Лайт. Он словно впервые открыл для себя ее шею, коснувшись которой можно сосчитать биение сердца, и пальцы, которые трепетно льнут к твоим пальцам, и…
Лайт резко повернулась.
— Гляди вперед! — крикнула она. — Следи за тем, что предстоит… Гляди только вперед.
У него было такое чувство, словно они пробегают мимо большого куска своей жизни, вся юность остается позади, и даже некогда оглянуться.
— Глаза устали смотреть на камни, — сказал он на бегу.
— Найди себе новые камни!
— Я вижу камни… — Голос его стал ласковым, как ее ладонь. Ландшафт уплывал назад. Сим будто летал в объятиях нежного дремотного ветерка. — Вижу камни, ущелье, прохладную тень и каменные ягоды густо, как роса. Тронешь камень, и ягоды сыплются вниз беззвучной красной лавиной, и травы такие шелковистые.
— Не вижу! — Она побежала быстрее, глядя в другую сторону.
Он видел пушок на ее шее — будто тонкий серебристый мох на холодной стороне булыжников, что колышется от легчайшего дыхания. Потом представил самого себя, с напряженно сжатыми кулаками, мчащегося вперед, навстречу смерти. На его руках вздулись упругие жилы.
Лайт протянула ему какую-то пищу.
— Я не хочу есть, — сказал он.
— Ешь, ешь как следует, — строго велела она. — Чтобы были силы для битвы.
— Господи! — с болью воскликнул он. — Кому нужны эти битвы!
Навстречу им вниз по склону запрыгали камни. Один из бойцов упал с расколотым черепом. Война началась.
Лайт передала Симу оружие. Дальше они бежали без слов до самого боевого рубежа.
Сверху, из-за бастионов противника, на них обрушился искусственный обвал.
Теперь одна мысль владела Симом. Убивать, лишать жизни других, чтобы жить самому, закрепиться здесь, продлить свою жизнь и попробовать достичь корабля. Он приседал, уклонялся, хватал камни и метал их вверх. В левой руке у него был плоский каменный шит, которым он отбивал летящие сверху обломки. Кругом раздавались хлопки. Лайт бежала рядом, ободряя его. Один за другим впереди упали двое, оба убиты наповал — грудь распорота до кости, кровь бьет фонтаном…
И ведь все понапрасну. Сим мгновенно осознал бессмысленность затеянной ими схватки. Штурмом эту скалу не взять. Глыбы катились сверху сплошной лавиной. Десять бойцов пали с черными осколками в мозгу, еще у пятерых плетью повисли переломанные руки. Кто-то вскрикнул — белый коленный сустав торчал из кожи, распоротой метко брошенными кусками гранита. Атакующие спотыкались о тела убитых.
На скулах Сима заиграли желваки, он уже клял себя за то, что пришел сюда. И все-таки, прыгая то в одну, то в другую сторону, нырками уклоняясь от камней, он упорно смотрел вверх, на черные скалы. Жить там и сделать заветную попытку — это желание было сильнее всего. Он должен добиться своего! Но мужество было готово покинуть его.