Нескромные сокровища
Шрифт:
– Это мы вскоре увидим, – отвечал Мангогул, – в кругу Манимонбанды (так называют в Конго старшую султаншу). Их хватит на долгое время, и когда нам наскучат сокровища моего двора, мы сможем сделать обход Банзы; может быть, сокровища у буржуазок окажутся более благоразумными, чем у герцогинь.
– Государь, – возразила Мирзоза, – я немного знаю первых и могу вас уверить, что они только более осмотрительны.
– Скоро мы все про них узнаем. Но я не могу удержаться от смеха, – продолжал Мангогул, – когда представляю изумление и смущение этих женщин при первых словах их сокровищ. Ха-ха-ха! Имейте в виду, услада моего сердца, что я буду ждать вас у старшей султанши и что я не пущу в ход перстня, пока вы не
– Во всяком случае, государь, я рассчитываю на ваше слово, – сказала Мирзоза.
Ее тревога заставила Мангогула улыбнуться. Он подтвердил свое обещание и, приласкав ее, удалился.
Глава шестая
Первая проба кольца.
Альсина
Мангогул пришел первый к старшей султанше. Он застал женщин за игрой в каваньолу [6] , пробежал глазами по всем, чья репутация была установлена, решив остановиться на одной из них, и только затруднялся в выборе. Он не знал, с кого начать, когда заметил в нише молодую даму из дворца Манимонбанды. Она шутила со своим супругом. Это показалось странным султану, так как прошла уже неделя, как они поженились. Они показывались в одной ложе в опере, в одной коляске на проспекте или в Булонском лесу, они закончили визиты, и обычай освобождал их от любви и даже от встреч.
6
Каваньола – азартная игра, напоминающая бириби и лото.
– Если это сокровище так же легкомысленно, как его обладательница, – сказал про себя Мангогул, – мы услышим очень забавный монолог. – В этом месте его собственного монолога появилась фаворитка.
– Добро пожаловать, – шепнул султан ей на ухо. – Я сделал выбор в ожидании вас.
– На кого же он пал? – спросила Мирзоза.
– На этих людей, которые забавляются в нише, – ответил ей Мангогул, мигнув в их сторону.
– Хорошее начало, – сказала фаворитка.
Альсина (так звали молодую даму) была жизнерадостна и красива. При дворе султана не было женщины более приветливой и большей проказницы, чем она. Один из эмиров султана влюбился в нее. Его не оставили в безызвестности о том, что говорила скандальная хроника. Он был встревожен, но последовал обычаю: спросил у своей возлюбленной, что он должен о ней думать. Альсина поклялась ему, что это была клевета со стороны некоторых фатов, которые молчали бы, если бы у них не было о чем говорить; что, наконец, она с эмиром еще ничем не связана и он волен думать все, что ему угодно. Этот уверенный ответ убедил влюбленного эмира в невинности его возлюбленной. Он принял окончательное решение и титул супруга Альсины со всеми его прерогативами.
Султан направил кольцо на нее. Громкий взрыв смеха Альсины над двусмысленными шутками мужа был сразу оборван действием кольца. И сейчас же послышался шепот из-под ее юбок:
– Вот я, наконец, титулованная особа. Поистине, это меня чрезвычайно радует. Прежде всего надо создать себе положение в свете. Если бы вняли моим первым желаниям, нашли бы, что я стою большего, чем эмир. Но лучше эмир, чем ничего.
При этих словах все женщины оставили игру и стали прислушиваться, откуда исходит голос. Это движение произвело большой шум.
– Тише, – сказал Мангогул, – это заслуживает внимания.
Воцарилась тишина, и сокровище продолжало:
– Вероятно, супруга надо почитать за очень важного гостя, если судить по мерам, какие были приняты перед его приходом. Сколько приготовлений! Какое обилие миртовой воды! Еще недели две такого режима, и меня не стало бы, я исчезло бы, и господин эмир должен был бы искать себе другого помещения или отправить меня на остров Жонкиль [7] .
Здесь автор говорит, что все женщины побледнели, молча переглянулись и приняли серьезный вид, который он приписывает боязни, чтобы беседа не завязалась и не сделалась общей.
7
…остров Жонкиль. – Топоним романа Кребийона-сына «Танзай и Неадарне».
– Однако, – продолжало свою речь сокровище Альсины, – мне казалось, что эмиру вовсе не было нужно, чтобы ради него пускались на такие ухищрения; но я узнаю в этом осторожность моей обладательницы, она все доводит до крайности; но меня готовили для эмира так, словно предназначали для его стремянного.
Сокровище хотело продолжать свои несуразные речи, когда султан, заметивший, что стыдливая Манимонбанда скандализирована этой странной сценой, прервал оратора, повернув кольцо. Эмир исчез при первых словах сокровища его жены. Альсина, не растерявшись, сделала вид, будто впала в обморочное состояние. Женщины шептались о том, что у нее припадок.
– Да, это припадок, – сказал петиметр. – Сиконь называет такие припадки истерическими. Это, так сказать, явления, которые исходят из нижней области. У него есть против этого божественный эликсир, – это первоначальное, первополагающее, первополагаемое, которое оживляет, которое… Я предложу его сударыне.
Все улыбнулись этой шутке, а наш циник продолжал:
– Это сущая правда, сударыня. Я, говорящий с вами, употреблял его вследствие убыли субстанции.
– Убыли субстанции?
– Господин маркиз, – отозвалась одна молодая особа, – что же это такое?
– Сударыня, – отвечал маркиз, – это один из тех маленьких неожиданных случаев, которые бывают. Ну, да это известно всем на свете.
Между тем симулированный обморок пришел к концу. Альсина присоединилась к игре без тени смущения, как если бы ее сокровище ничего не говорило или сказало бы что-нибудь очень приятное. И только она одна играла без рассеянности. Эта партия принесла ей значительную сумму. Другие не отдавали себе отчета, что делают, не узнавали фигур, забывали цифры, не обращали внимания на выигрыш, платили, где не нужно, и совершали тысячу других оплошностей, которыми Альсина пользовалась. Наконец, игра кончилась, и все разошлись.
Это происшествие наделало много шуму при дворе, в городе и во всем Конго. Появились эпиграммы: речь сокровища Альсины была опубликована, просмотрена, исправлена, дополнена и комментирована придворными любезниками. Сложили песенку про эмира. Обессмертили его жену. Указывали на нее в театрах, бегали вслед за нею на прогулках. Теснились вокруг нее, и она слышала шепот со всех сторон: «Вот она! Она самая. Ее сокровище говорило больше двух часов подряд».
Альсина выносила свою новую репутацию с удивительным хладнокровием. Она слушала все эти замечания и еще многие другие с таким спокойствием, какого не было ни у одной из женщин. Они ожидали каждую минуту какой-нибудь нескромности со стороны своих сокровищ. Но происшествие, описываемое в следующей главе, усилило их тревогу.
Когда гости разошлись, Мангогул подал руку фаворитке и отвел ее в апартаменты. У Мирзозы не было радостного оживления, которое обыкновенно не покидало ее. Она основательно проигралась, и ужасное действие перстня погрузило ее в задумчивость, из которой она не успела выйти. Она знала любопытство султана и не рассчитывала на обещания человека, чья влюбленность была менее сильна, чем его деспотизм, – и это продолжало ее беспокоить.
– Что с вами, услада души моей? – спросил Мангогул. – Я нахожу, что вы очень задумчивы.