Несломленная

Троицкая Алеся

– Ничего, Мира, гнев полезен. Он вытравит из твоей головы все ненужные мысли и притупит боль.

Сделав пару успокаивающих вдохов, я сквозь зубы произнесла:

– Мне плевать на тебя и на твой медальон. Я могу спокойно прожить и здесь. Главное, что я на Земле, а не на планете, населенной маньяками и извращенцами! – И ткнула пальцем в Велиара. В ответ он насмешливо и удивленно сдвинул брови:

– Не уверен, что ты сама веришь в то, что говоришь. Сейчас за тебя говорит ярость. Я знаю, что ты хочешь все исправить, но без медальона тебе это сделать не удастся.

– Выйди

вон из моей головы! Ты не имеешь никакого морального права в ней находиться!

– Извини, – пожал плечами Велиар, явно забавляясь, – но это выходит случайно. Ты слишком громко думаешь.

– Ну, простите великодушно, сейчас убавлю громкость! – Я покрутила пальцем у виска. – Так сойдет? Не слышно?

Я была просто вне себя от ярости и готова была прибить Велиара на месте. Как можно быть настолько эгоистичным придурком? Его самоуверенный бред побил все предыдущие рекорды. В моих глазах это звучало так: подумаешь, я немного тебя изувечил, но я же тебя спас, так что оставь эти глупые предрассудки и давай возвращай нас обратно, где мы останемся несостоявшимися друзьями.

При этих мыслях губы парня превратились в тонкую нить.

« Наверное, жалеешь, что спас меня? Сидел бы сейчас рядом с папочкой и готовился к уничтожению моей планеты…»

«наверное, ты права!» – неожиданно услышала я голос Велиара у себя в голове и вздрогнула.

– О, прекрасно! Теперь мне не придётся даже рот открывать, чтобы тебя взбесить или послать. – Я подарила парню милую улыбку гиены в сочетании со средним пальцем.

Велиар не обратил на мой выпад никакого внимания. Но желваки на его скулах ясно дали понять, что он тоже на пределе и еле сдерживает эмоции.

– И вообще, в данном случае я от тебя завишу в меньшей степени, чем ты от меня. Так вот, похорони свою идею вернуться обратно. Сиди и наслаждайся нормальной земной жизнью. – Я попыталась подняться, но Велиар мгновенно приблизил свое лицо к моему и уперся одной рукой в стену, не давая мне ускользнуть. Срывающимся от гнева голосом он прорычал:

– Если бы я не знал… что твои слова разнятся с мыслями… я бы, может, и поверил твоей пламенной речи… а так, – он самодовольно улыбнулся, – я все спишу на стресс, который ты пережила.

И, наклонившись ближе, он оставил на моих губах мимолетный грубый поцелуй.

Кто говорил, что человека нельзя возненавидеть больше, чем есть, пусть побудет на моем месте. Я демонстративно и брезгливо вытерла рот тыльной стороной ладони и попыталась резко подняться на ноги, но мое состояние, близкое к обморочному, помешало мне это сделать. Я покачнулась и тоже уперлась руками в стену, дожидаясь, пока тошнота немного пройдет.

Велиар, сардонически приподняв правую бровь, наблюдал за мной. Самодовольная ухмылка в сочетании с холодным и яростным взглядом, не сходила с его лица, которое просто напрашивалось на хорошую пощечину.

– И вообще, я не понимаю, как ты смог прыгнуть вместе со мной? Какого черта ты здесь делаешь?

Выражение лица Велиара стало удивленным. Не пускаясь в долгие объяснения, он вытащил из своего

кармана две ампулы, одна из которых была пуста. Увидев их, я поморщилась от непрошенного воспоминания: когда-то давно, в моем прошлом, такую же сыворотку использовал Икон, чтобы переместиться со мной на Трезур.

– Где ты их взял? – Мой гнев тоже сменился изумлением.

– Понятно где, – высокомерно ответил парень. – Украл у своего отца.

Я потрясенно приоткрыла рот.

– Так ты все спланировал заранее?

Велиар не ответил, лишь смерил меня оскорбленным взглядом, словно говорящим «я понимаю, что ты обо мне самого плохого мнения, но прими этот факт как должное», и убрал ампулы обратно в карман.

А я, не зная, что и сказать, стояла и смотрела на Велиара. Из-за своей гордыни извиниться я не могла, а снова начать злиться на него не хватало запала. Пребывая в подвешенном состоянии, я, не вдаваясь в долгие размышления о мотивах поступков парня, наконец смогла сделать несколько шагов по длинному коридору. Только сейчас я осознала, что не знаю, где конкретно нахожусь. Я стала напряженно оглядываться по сторонам, пытаясь разрешить эту загадку и сориентироваться, где выход.

Меня окружали холодные стены, которые были выкрашены голубой краской и скудно украшены планами эвакуации, плакатом с радостным малышом и инструкциями с мелким текстом. Чуть поодаль в закрытом стеклянном ящике висел красный огнетушитель. Потолок был выложен дешёвой плиткой и освещался люминесцентными лампами вытянутой прямоугольной формы, одна из которых постоянно мигала, раздражая зрительный нерв. Справа от меня вдоль стены стояло несколько диванов, обтянутых коричневой кожей и находившихся в убогом состоянии, а позади, в конце коридора, виднелась широкая дверь с матовыми стеклами. Все это, в сочетании с запахом хлорки и медикаментов, навевало определенные мысли о медицинском учреждении.

Я в нерешительности замедлила шаг, и над моим ухом раздался раздражающий шёпот:

– А о чем ты думала перед прыжком?

Сперва я отмахнулась от Велиара. А потом, подумав, ответила:

– Мечтала, чтобы когда-нибудь клинок, которым ты меня полосовал, оказался в твоем пустом сердце.

Эти слова нисколько не обидели парня. Он только вцепился в мои плечи и проговорил более требовательно:

– Вспоминай, ты думала о чем-то или о ком-то конкретном?

– Не помню! – огрызнулась я и стряхнула с себя его цепкие руки. Много вещей тогда приходило мне в голову, и я не могу сказать, какая из них заинтересовала медальон.

– Хорошо, – примирительным тоном проговорил Велиар, – тогда скажи, тебе знакомо это место?

– Вряд ли. – Я покачала головой. – Но даже если бы и было знакомо, я бы тебе не…

Я не успела завершить фразу. Меня прервал приглушённый женский стон, раздавшийся за широкими дверями, от которого я непроизвольно вздрогнула и обернулась. А Велиар напрягся и перенес свою руку на рукоять меча, как будто готовясь к атаке.

– Что это?

Жалобный, болезненный стон повторился. Голос мне показался очень знакомым, но сказать наверняка я не могла.