Неслучайная мама для дочки миллионера
Шрифт:
А в спальне Царёва очень-очень пахнет тем самым одеколоном, который мужчина постоянно использует. Я оглядываюсь, замечая роскошный интерьер в багровых тонах с позолотой и кровать. Огромную с тяжелым балдахином. Королевскую. Ничего лишнего и даже спрятаться негде.
Сглатываю, когда Царёв, будто разорвал меня на кусочки взглядом и теперь шаг за шагом приближается.
– Я вас предупредил.
– Всё понятно! Теперь, зная эту информацию, буду намного осторожней. Хитрее. Продуманней…
Но чтобы я не
А мне жутко и я по привычке трясусь. Вытягиваю руку между нами словно преграду. Мужчина замирает, когда моя ладонь полностью ложится ему на грудь.
– Вы должны мне рассказать Валерия… то, что с вами происходит недопустимо для работницы в моем доме.
Царёв берет мое запястье и отстраняет от груди, прекращая контакт. Если Богдан имеет в виду фарс, то откровенничать, точно не буду. Пусть принесет доказательства. Я готова зубами вгрызаться в предоставленную должность.
– Не знаю, о чем вы интересуетесь.
Господин ухмыляется, почти неосязаемо дотрагивается кончиками пальцев моего бедра.
– Это, - слегка надавливает.
– Я видел, Валерия, гематому.
– Ерунда…
Стыжусь, но тоже натягиваю улыбку, дабы разрядить обстановку. Воздух будто сгущается и нагревается. Просторная комната становится слишком тесной для нас двоих.
– Вы подвергаетесь насилию? От кого терпите побои? Сожителя?
Мгновенно округляю глаза, в недоумении пялюсь на Богдана.
– Я упала, поскользнулась во дворе и ударилась о бордюр.
– Врешь.
– Нет, Богдан Александрович, - и тут призадумываюсь. – Вы можете спросить у Наура, он свидетель того, как все произошло.
– Уже успели познакомиться? Точно не сожитель?
– Я пока не в отношениях, но это же для вас неважно?
– Абсолютно. Мне все равно на семейное положение няньки.
Не лезет за словом в карман Царёв. Я чувствую тепло и давление внизу живота, мне щекотно. Опускаю глаза и вижу, как руки Богдана бесцеремонно расстегивают пуговицу на джинсах. Забывая о боли, взвинчиваюсь, протестую:
– Что вы делаете?!
– Мне нужно осмотреть травму.
Спокойно и твердо говорит, тянет ширинку.
– Еще чего!
– У вас может быть трещина и тогда следует вызвать врача. Валерия Михайловна, прекратите дергаться, вы не волнуете меня как женщина.
Богдан сильнее. Тискает и желает настоять на своем. Я слышу треск штанов, боюсь, впиваюсь в руки Царёва. Да в придачу не волную его как женщина!
Ноги подкашиваются, чуть не падаю, господин успевает подхватить. У меня все плывет перед глазами, когда Богдан опять настаивает и приказывает снять джинсы. Он не намерен принимать отрицаний, и распаляется вдвойне.
Извиваюсь и кожей чувствую его кожу, с перепуга размахиваюсь и одариваю жгучей пощечиной хозяина дома. Богдана словно парализует. Такого выражения, каким сейчас на меня смотрит, никогда раньше не видела. Мужчина набирает воздухом легкие, готовясь изжить непокорную няньку с лица земли.
В голове шумит, сердце работает на износ, ничего не соображаю. Богдан резко и коротко фыркает, нависая надо мной. Кажется, я переступила грань дозволенного, совершила непростительную ошибку, но Царёв вынудил.
– Вы!..
Ну, все. Это конец. Сейчас уволит. Уходить так с музыкой. Слезы наворачиваются на глазах, и я будто схожу с ума. Привстаю на цыпочки, обхватываю самого Царёва за шею, дергаю вниз и…
Целую. Я касаюсь губами его губ. Робко. Сбито выдыхаю, окутывая его лицо своим ароматом. И…
Богдан отвечает. Страстно, быстро. Грубо. Он целует меня так, как никто не целовал прежде. С жаждой звериной, напористо. Собственнической властью. Словно выпивает меня полностью. Сдавливает губами, впервые теряя контроль. Такой мощи, подобно взрывной волне я не ожидала от Богдана. Этого огня на губах, ласки.
В полном бреду увиливаю, выскальзываю из рук господина. На ощупь бегу прочь из комнаты, потому что глаза уже ничего не видят.
Богдан.
Что позволяет себе эта девушка? Как некрасиво, невоспитанно, бестактно. Ни в какие ворота не лезет. Я подам на нее в суд и буду требовать высшую меру наказания. Здесь дипломатией и не пахнет, лишь дешевыми духами Валерии. Кто же так поступает? Сначала целует и, добившись взаимности, сбегает как ошпаренная. Я наложу на няньку штрафные санкции.
Хотя, если отбросить иронию сам до конца не понимаю, что это вообще было. Но смею догадываться, сей выпад Валерии Михайловны являлся исключительно для того, чтобы запудрить мне мозги. Сбить с толку.
Кажется, няньке стало ясно, что я в курсе о ее планах на мою дочь. В курсе, что узнал Валерию спустя два года.
Да, биологически девушка мать Александре, однако, я заключал договор с клиникой, оплачивал роды и все обговаривал на берегу. Она получила деньги, но, видимо, захотела больше. Пусть еще решится на шантаж, за не слишком законное мероприятие, тогда точно не позавидуют Валерии Михайловне даже бездомные, живущие под теплотрассой.
Я стою по центру комнаты и продолжаю чувствовать на губах вкус няньки. На стрессе облизываюсь и принимаюсь нарезать круги от постели к шкафу. Нервно сжимаю кулаки за спиной, сегодняшний день точно пошел по одному месту. Следовало бы и вовсе не просыпаться.
После скандалов в клинике взбесился и чуть не высказал няньке все, что о ней думаю. Вот этой заурядной, ничем не привлекательной девушке. Штампованной няньке, что бесцветно затеряется в толпе. Таких миллионы и они все на одно лицо.