Неслужебное задание
Шрифт:
* * *
Совещание вёл Эпштейн. Кроме Малинина присутствовали отец Сабих, полковник Аз Азель, капитан-командор «Адмирала Колчака», какой-то незнакомый тип, прилетевший с Земли и сам Брайт, имевший вид несчастный и растерянный. Гиора своего раздражения не скрывал.
— Мне придётся представить доклад в Совет Безопасности. А для этого вам всем необходимо составить подробные рапорты. То, что произошло — наш общий прокол.
Саймон Брайт ( Саймоном, кстати, он стал на Земле, а на своей родной планете звался Сим), тем не менее решился высказаться:
— Ваши люди сами не желали видеть Акдака в новом правительстве…
Эпштейн раздражённо отмахнулся.
— Вместо того, чтобы заняться реальными делами — улучшением жизни простых людей, проведением политических реформ — вы, как дети в песочнице, принялись власть делить. Вам рапорт штабс-капитана Островой прочесть? Про драку на заседании. Оччень увлекательное чтиво. Пока читал — плакал. Ты хоть читал, что твои подчинённые пишут? — Гиора повернулся к Малинину, — Это песня! Вот!
— Разумеется! — фыркнул в усы Малинин.
Он взял со стола листок и стал читать:
— Я не всё прочту, а только особо выдающиеся места. Так. «Неожиданно я услышала шум и крики „Наших бьют!“ и „Помогите, убивают!“. Причём первые звучали по-русски, а вторые на местном наречии. Я побежала на шум и в Зале заседаний увидела членов обоих правительств, в количестве четырнадцати штук и двух российских военнослужащих, в коих опознала поручика Старыгина и майора Стрельцова. Вокруг них прыгал, изрыгая проклятия, некто по имени Базз Гор, более известный, как министр окончательно разваленного сельского хозяйства…»
Малинин прервался и перевёл дух. Эпштейн с незнакомым типом с Земли, изо всех сил старались не рассмеяться. Прочие сидели и слушали очень внимательно. Малинин продолжил:
— Некая особа, откликающаяся на имя Зена Кокс (тут Эпштейн не удержался и прыснул), с громким визгом напрыгнула на спину майора Стрельцова, вцепившись зубами в его ухо. Отчего оный майор Стрельцов временно оглох на левое ухо. Присмотревшись повнимательнее я заметила на полу лежавшего ничком бывшего Первого Помощника Вождя, Марта Акдака, более известного под кличкой Железный Март. Его топтали ногами двое членов правительства (не знаю — какого, имён тоже не знаю). Я отогнала топтунов и помогла майору Стрельцову стряхнуть с плеч оную означенную Кокс, которая уже охрипла."
Малинин снова прервался. Эпштейн рыдал от смеха. Прочие внимали с открытыми ртами.
— Дальше читать? — спросил Малинин.
— Читайте…- простонал Гиора.
— После моего вмешательства в это безобразие поручик Старыгин и майор Стрельцов подняли Акдака на ноги и попытались оказать ему помощь на месте, но это было невозможно. На мой вопрос «Что здесь происходит?» поручик Старыгин ответил буквально следующее: «Уронили мишку на пол, оторвали мишке лапу…» Ну и так далее.- Малинин убрал листок.
— Ей бы романы писать.- всё ещё смеясь отозвался Эпштейн.
Брайт попытался было ещё что-то сказать, но его уже никто не слушал. И так было ясно, что его назначили виноватым в том, что произошло.
* * *
Рек так и не понял, что за «огненная вода» плескалась в канистре у Шим-Панга, но бодунище после гоблинского пойла был жуткий. Рек разлепил глаза и попытался подняться. Это было форменным насилием, а Дагвард с некоторых пор считал себя противником всякого насилия.
Металлический пол приятно холодил готовую разорваться голову и Рек прижался к нему лбом.
— Пол… Холодненький.
Оглушительно топая, откуда-то явился Шим-Панг.
— А! Очухался, паскуда?! — оглушительно рявкнул он, потрясая канистрой.
Рек в ответ застонал, пытаясь переместить голову на холодный участок пола. Шим-Панг остался глух к его страданиям. Исчезновение содержимого канистры волновало его куда больше. Гоблин прыгал вокруг распростёртой на полу капитанской тушки, изрыгая проклятия.
— Я вас ненавижу… — простонал Рек, — Если бы вы все знали, — как я вас всех ненавижу…
— Да мы тебя тоже не очень-то любим! — отозвался Шим-Панг, — Я у своих не крысятничаю!
Побушевав ещё немного, разгневанный гоблин удалился. По пути он заглянул в кокпит, где На-Ла, равнодушная ко всему, кроме компьютера, сидела за пультом.
— Там твой хозяин помирает, ухи просит. — буркнул Шим-Панг, — Иди, — приведи его в чувство.
— Угу. — На-Ла продолжала барабанить по клавишам. Тогда Шим-Панг просто обесточил пульт.
— Ты!.. — начала было разгневанная кхамианка.
— Ну, я. Иди, своего хозяина с пола соскреби.
— Он мне не хозяин!
— Да?! А кого за бутылку покупали? Меня что ли? Иди, кому говорят!
На-Ла отлично знала, что спорить с Шим-Пангом бесполезно, да и себе дороже, но знаменитое кхамианское упрямство не позволяло вот так сразу сдаться, и она несколько секунд пыталась прожечь дырки в гоблине, гневно сверкая глазами, но тому было как с гуся вода. А потому ей ничего не оставалось, как выйти и отправиться в кают-компанию, где Рек пытался принять вертикальное положение. Вдвоём с Серым им удалось кое-как взвалить похмельного капитана на диван.
— Никто нас не любит. — продолжал жаловаться на жизнь Рек, — Погано.
— Пить надо меньше. — резонно заметил Серый.
— А тебя не спрашивают. — огрызнулся Рек.
— Сами виноваты. — не отставал Серый.
— И ты туда же. На-Ла! Если я на твоих глазах подыхать буду — не подпускай ко мне никого. Даже врачей. Потому что первое, что делают эти сукины дети — это лезут в моё досье. И если видят там словосочетание «Островной Центр» — сразу же начинают лечить мне голову. Врачи, На-Ла, любят лечить голову. Потому что голова — предмет тёмный и изучению не поддающийся. И в тюрьме… Знаешь, куда эти сукины дети меня отправили? Они отправили меня в закрытую лечебницу!