Шрифт:
1
Наши дни
Она с опаской поставила картонный короб на стол и отошла в сторону, не решаясь вскрыть его. Смотрела, склонив голову к плечу. Пальцы рассеянно теребили шнурок для очков – элегантные очки-половинки в тонкой золотой оправе висели на груди, при каждом вздохе цеплялись за пуговицу домашней блузки. Плотно сжав губы, женщина прислушивалась, как становятся чаще удары в груди, как начинает шуметь в ушах, а в носу появляется неестественное онемение – верные признаки поднимающегося
Поколебавшись еще несколько мгновений, она все-таки шагнула к коробке.
Эта посылка отличалась от предыдущих наличием обратного адреса, и это успокаивало.
«Это что-то другое», – решила женщина и взяла в руки ножницы. Несколько уверенных движений, скрип клейкой ленты, пыль на кончиках пальцев. Отложила ножницы, отодвинула клапан и открыла почтовую коробку.
Внутри оказался голубой полиэтиленовый пакет, в который обычно собирают бытовой мусор. Такие продаются в дешевых хозяйственных магазина, рулонами. Хрусткий, пупырчатый, он пах едким химическим ароматизатором. Женщина поморщилась и презрительно скривила губы: кому пришло в голову присылать ей какое-то дешевое барахло?
Ткнув кончиком пальца пакет, обнаружила что-то темное внутри него.
Сердце билось учащенно, до боли в груди. Начало подташнивать.
Она подавила желание убежать – что за глупости, в самом деле. За последние полгода она уже стала психопаткой, пугаясь каждого резкого звука или неожиданного шороха. В полуобморочном состоянии разорвала пакет для мусора и раздвинула полиэтилен. В нос ударил тошнотворно-сладкий запах прогнившей живой плоти.
– Господи, – женщина отшатнулась, бросилась к окну, чтобы распахнуть его шире, жадно втянула в себя чистый, напитанный липовым цветом воздух. Сообразила, что мерзкая вонь расползается по квартире, кинулась к двери, закрыла ее.
Настороженно обернулась к столу, все еще борясь с желанием отнести посылку, как есть, на помойку. Но что-то, что она так старательно взращивала в себе все эти годы, заставило, подавив боль в груди и рвотный рефлекс, вернуться к пакету. Она сняла с мойки резиновые перчатки и, задержав дыхание, расширила дыру в пакете и заглянула внутрь.
Помятое и потускневшее темное оперение, мутные глаза-бусинки, щуплое тельце.
Внутри оказался труп вороненка.
2
– Господи, Лебедев, ты отключишь будильник или нет? – Лида зарылась в подушку, положила ладонь на ухо, чтобы приглушить торжественные звуки. Сообразила, что ей вставать на тридцать минут позже, и простонала еще громче: – Русла-ан!
Муж пошевелился только на первых строчках второго куплета, сонной рукой дотянулся до сотового и выключил мелодию.
– Мне еще тридцать минут можно было спать! – Лида почувствовала на своей талии горячую ладонь, которая затем скользнула под футболку и чуть сдавила грудь. Колючая щетина на шее и хрипловатый спросонья голос:
– Доброе утро, милая.
Лида поморщилась:
– Фу! Как в дешевом кино… – и окончательно проснулась.
Резко села и сдернула одеяло с Лебедева. Тот почесал друг о друга волосатые ноги и тоже сел.
– Если я сегодня опоздаю, то Боря меня убьет, – пробормотал Руслан, спуская ноги с кровати.
– Ты Степку в сад обещал отвести! – крикнула Лида ему в спину.
Муж вскинул к потолку указательный палец и скрылся в ванной.
Начиналась рабочая неделя.
Ну как рабочая, – у адвоката Лебедева практически не бывало выходных, у блогера и тренера Лиды – тем более. Одна неделя отличалась от другой хлопотами о скучающем без друзей и детского сада сыне, приготовленным, а не заказанным из ресторана ужином и семейным просмотром фильма перед сном. Ровно тридцать три минуты, пока засыпал на плече Руслана Степушка.
Прикрыв дверь в ванную, Лида прошла по коридору, заглянула к сыну – розовые пятки торчали из-под одеяла, лохматая голова вспотела, ручонки прижимали к груди плюшевого зайца. Лида почувствовала, как в груди горячим расцветает умиление. Прокралась в комнату, поправила одеяло и чмокнула Степана в лоб. Сын заулыбался и перевернулся на другой бок.
– Через пятнадцать минут приду тебя будить, – прошептала она.
Выйдя из детской, направилась в кухню. Щелкнула выключателем электрического чайника – загорелась голубая лампочка, вода внутри прозрачного корпуса заволновалась. Достала с полки две одинаковые кружки, банку кофе. В каждую кружку насыпала по полторы чайные ложки кофе, в одну добавила еще немного – Руслан любит покрепче. Себе добавила щепотку имбиря, корицу и заменитель сахара. Руслану – ложку какао и две, без верха, сахара. Залила кипятком, накрыла каждую кружку фарфоровой крышкой и положила сверху вафельное полотенце. Кофе из кофемашины она не признавала, кофе по-турецки считала слишком крепким. Лебедев не переваривал растворимый кофе. Сошлись вот на таком компромиссе.
Прислушалась – муж еще умывался в ванной.
Достала из холодильника молоко, перелила его в кастрюльку и поставила на плиту – Степке. Ванили на кончике ножа, чуть-чуть сахарного сиропа. Дождалась, когда над молоком поднимется первая струйка горячего пара, и сняла с огня.
Лебедев появился в кухне одновременно улыбаясь и хмурясь. Лида усмехнулась.
– С каких это пор Боренька взял тебя на короткий поводок? – припомнила она мужу сонную фразу про угрозы помощника.
Руслан отмахнулся:
– Договорились, что он откроет контору и примет первого клиента. А потом ему надо маму в поликлинику отвезти. А мама не любит опаздывать… Ну, ты же ее помнишь?
– Помню.
Лида поставила на стол чашки с кофе, подхватила детскую кружечку и направилась с ней в комнату Степки, бросила:
– Мне с сыром! – Готовить бутерброды по утрам – обязанность мужа.
Толкнула дверь детской, включила умную колонку – та послушно запела утреннюю песенку про гимнастику.
– Степушка, – Лида поцеловала сына, пощекотала пяточку. – Подъем.