Несмертельное

***

Палыч нерешительно, словно опасаясь, что снег укусит его за ботинок, высунул носок ноги за дверь. Потом наступил на белую поверхность сразу всей подошвой.

Хрып.

Палыч втянул ноздрями морозный воздух и повторил эксперимент, оставляя на пороге рифлёные следы.

Хрып-хрып, – отреагировал снег.

Значит, не врёт градусник. За минус десять таки, но ветра

Палыч надел старый подранный пуховик «Аляска», купленный ещё батей на рынке, в далёком девяносто третьем, шапку, рукавицы, и взялся за лопату, примёрзшую к крыльцу. Крякнув, он наклонился и стал освобождать баз от нанесённого за ночь снега. Алгоритм нехитрый: скребок, взмах, скребок, взмах. И так до калитки. Деваться некуда, завтра новый год, надо с делами закончить, за покупками в райцентр сгонять.

Палыч увлёкся и в охотку прочистил дорожку не только к калитке, но и к сараю, к нужнику, убрал под ставнями. Уже заканчивая, он услышал, что сосед, Санёк, тоже проснулся и взялся за лопату. Палыч выпрямился, чтобы передохнуть.

– Здорово ночевали! – бросил Санёк из-за плетня.

– Да слава Богу, как обычно. Сам как?

– Нормуль.

– Ездил в город?

– Ага. Очередины везде. Все как с ума посходили.

– Каждый год одно и то же.

– Точно.

Мужчины бросили работу, подошли поближе, обменялись рукопожатиями. Пока делились новостями, Саня несколько раз поморщился, словно от приступа боли.

– Перебрал, что ли, вчера? – усмехнулся Палыч?

– Самое интересное, что не пил вчера, – пожал плечами сосед. – Пока вернулись, пока то да сё, а потом сразу спать лёг.

Дверь в соседнем доме раскрылась, и из проёма выглянула заспанная жена Санька, Светка.

– Саша, у малого опять температура.

– Ну, вызывай участкового!

– Может пускай просто дома посидит? Позвоню классной, предупрежу. Всё равно там сегодня уже не учёба, а так.

– Да пускай, мне то что. Сама решай.

Дверь закрылась.

– Хлипкие дети пошли, – сокрушённо покачал головой Палыч. – Меня мать хоть с температурой, хоть с кашлем в школу отправляла. Ну а что, они с батей оба на работе, кто б там с нами нянчился.

– Время было такое, – согласился Саня, который был младше на пятнадцать лет.

Закончив со снегом, Палыч вернулся в дом, поёжился и поддал газу в котле, чтобы прогреть помещение. В окнах совсем рассвело. Пора выдвигаться. Хорошо бы дороги уже почистили, да только вряд ли, конечно. Ничего, даст Бог на «Ниве» потихоньку как-то доедет. Пока собирался, позвонил старшенький:

– Ты почему не в школе, казак?

– А нас сегодня отпустили. Нет занятий.

– Чего так?

– В связи с эпидобстановкой. Не слышал что ли?

– Что я должен был слышать?

– Новый штамм распространяется. Очень быстро. Наверно снова по домам запрут.

– Да ты только рад. Лишь бы не учиться.

– Ну пап, чего ты начинаешь.

– Как там мать твоя?

– Приболела вчера, – смутился старшенький. – Наверное, больничный возьмёт. В постели пока, худо ей. Хочешь поговорить?

– Ей есть теперь, с кем говорить, – буркнул Палыч. Несмотря на то, что в разводе они были уже несколько лет, злость на супругу, умотавшую в город, всё ещё не улеглась. Причём, зол он был скорее не на то, что она ушла – какая там любовь уже, да и сам он давно ходил к другой – сколько за то, что она променяла хуторскую жизнь на вонючую многоэтажку. – Так и что там за штамм? Опять что-то смертельное?

– Да не, вроде не смертельное. Таких случаев не было пока.

– И то ладно, – сказал Палыч.

– Заедешь сегодня к нам?

– Да собираюсь же.

– Хорошо, сестра рада будет! Давай, до встречи.

Сын отключился. Палыч закончил с хлопотами по дому, завёл «Ниву», прогрелся, открыл ворота и выгнал машину за двор. Потом выехал в колею, оставленную кем-то более ранним, чем он, и поехал к трассе.

На перекрёстке было что-то странное, образовался затор, хотя признаков аварии не видать. Подъехав ближе, он понял, что дорогу перегораживает патруль, а на подъезде к нему скопилось несколько машин – кто из его хутора, кто из соседних. Слышно было, что водители скандалят с инспектором.

Конец ознакомительного фрагмента.