Несостоявшийся стриптиз (сборник)
Шрифт:
— В квартире мистера Джозефа Ангиери в доме шестьсот тридцать восемь по Ричардсон-драйв.
— Да, ставил, — кивнул Джаник.
— Какой замок?
— Простой цилиндрический. Не особенно надежный, — ответил Джаник, продолжая гладить кошку.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну, мистер Ангиери обратился ко мне, потому что решил поменять замок. Из-за всех этих квартирных краж. А я сказал, что обыкновенный цилиндрический замок не такая уж надежная защита от воров. Я предложил ему поставить врезной замок Джонса… Вы знакомы с такими врезными замками?..
— Вполне.
— Он гораздо лучше. Даже если вы отодвинете цилиндр, там есть такая предохранительная
— Вы неплохо разбираетесь в повадках взломщиков, мистер Джаник.
— Я всю жизнь занимаюсь замками, — Джаник пожал плечами и спихнул кошку с прилавка. Та оказалась на полу, недовольно мяукнула, потянулась и отправилась в угол, где принялась лизать ухо коричневой ангорке. — Я сказал мистеру Ангиери, что если он потратит чуть больше денег, то это окупится. В смысле, поставит более дорогой замок. Но он сказал, что его не прельщают такие расходы. И чем же дело кончилось? Он сэкономил немного на замке, но в его квартиру кто-то залез и унес все ценное. Это называется экономия? Нет, это просто неразумие. — И Джаник сокрушенно покачал головой.
— Вы примерно представляете, что у него там хранилось? — спросил Клинг.
— Нет.
— Тогда почему вы полагаете, что у него украли ценные вещи?
— Просто я думаю, что если вор забирается в чью-то квартиру, то уж не для того, чтобы поживиться содержимым свиньи-копилки. Нет, ради каких-то грошей никто вламываться в чужие квартиры не станет.
— Вы устанавливали замки в других квартирах на Ричардсон-драйв, мистер Джаник?
— Я же говорил вам, что всю жизнь занимаюсь замками. Моя мастерская в этом районе. Где, по-вашему, я должен устанавливать замки? В Калифорнии?
— Итак, вы устанавливали замки в других квартирах на Ричардсон-драйв?
— Да.
— В каких квартирах?
— Мне надо посмотреть записи.
— Не были бы вы так любезны…
— Нет.
— Почему?
— Потому, что я занят и мне не хочется тратить уйму времени на то, чтобы проверять где, что и когда я ставил. И вообще мне не нравится ваша манера вести допрос, молодой человек. На что вы намекаете?
— Мистер Джаник, — начал Клинг и осекся.
— Да.
— Вы оставляете дубликаты ключей замков, которые устанавливаете?
— Нет. Вы хотите сказать, что я вор?
— Нет, что вы! Я просто…
— Я приехал в эту страну из Польши, после того как нацисты убили мою жену и детей. Я один на всем белом свете. Я зарабатываю немного, но зато честно. Даже в Польше, когда я голодал, я не мог помыслить, чтобы стащить кусок хлеба. Я честный человек и вообще ничего показывать вам не собираюсь. Я был бы признателен вам, молодой человек, если бы вы покинули мою мастерскую.
— Я уйду, но могу еще вернуться.
— Только с ордером на обыск. И нечего меня пугать. Я уже навидался всяких штурмовиков.
— Поймите меня, пожалуйста, мистер Джаник…
— Ничего не хочу понимать! Уходите!
Клинг подошел к двери, открыл ее, повернулся, чтобы что-то сказать, но в этот момент одна из кошек направилась к выходу, и Клинг поспешно вышел и затворил дверь за собой. Он прошел шесть кварталов и оказался возле участка. Он был недоволен собой. Он провел разговор из рук вон плохо и чувствовал себя штурмовиком. Ярко светило солнце, зеленела листва, но Клинг никак не мог отделаться от запаха кошачьей мочи, который, как ему казалось, наводнил собой Гровер.
В половине четвертого, за пятнадцать минут до конца дежурства, Клинг услышал, как зазвонил телефон. Он снял трубку.
— Детектив Клинг. Восемьдесят седьмой участок.
— Клинг, это Мерчисон. Звонил патрульный Ингерсолл от дома шестьсот пятьдесят семь на Ричардсон-драйв. Он в квартире одиннадцать «д». Хозяйка только что вернулась из-за границы. Говорит, за время ее отсутствия квартиру обчистили.
— Съезжу разберусь, — сказал Клинг.
Он подошел к Хэлу Уиллису, который сидел за столом, разглядывая два десятка поддельных чеков, разложенных перед ним, и сказал:
— Хэл. На Ричардсон-драйв опять квартирная кража. Придется разбираться. А оттуда уже двинусь домой.
— Давай, — отозвался Уиллис, сравнивая подписи на чеках с подписью на карточке регистрации из мотеля. — Этот парень завалил весь город своими бумажками, — пробормотал он.
— Ты меня слышал?
— Да, квартирная кража на Ричардсоне. Оттуда ты едешь домой, правильно?
— Пока, — сказал Клинг и вышел.
Его машина была незаконно припаркована на Гровере, в двух кварталах от участка. Козырек был опущен, и к нему Клинг прикрепил плакатик с надписью от руки «Транспортное средство полиции». Подходя к своему транспортному средству в конце дежурства, он постоянно ожидал увидеть повестку в суд от какого-то сверхревностного блюстителя порядка. Он проверил козырек, открыл дверь, сел в машину и поехал на Ричардсон, где припарковал ее рядом с табачного цвета «мерседесом». Он вызвал лифтера и сообщил ему, кто он и зачем приехал. Тот обещал позвонить в квартиру 11 д, если владелец «мерседеса» захочет выехать.
После второго звонка дверь открыл патрульный Майк Ингерсолл. Он был хорош собой — черные волосы, карие глаза, нос прямой, как мачете. В своей синей форме он выглядел именно так, как хотелось бы выглядеть патрульным, хотя это редко у них получается. Форма сидела на нем так, словно была сшита на заказ модным портным с Холл-авеню, а не приобретена на складе полицейского управления неподалеку от Полицейской академии.
— Быстро же ты добрался, — заметил Майк Ингерсолл, отступая в сторону и позволяя Клингу войти. Голос его своей мягкостью удивлял тех, кто, видя мускулистую фигуру и широкую грудь, ожидал услышать нечто пораскатистее. — Хозяйка в гостиной, — доложил он Клингу. — В квартире кавардак. Парень неплохо тут поработал.
— Тот же почерк?
— В общем-то да. Никаких следов на двери или рамах окон. На туалетном столике белый котенок?
— Ладно, поговорим с дамой, — сказал Клинг и вздохнул.
Дама — рыжеволосая, зеленоглазая и загорелая — сидела в гостиной на софе. На ней был темно-зеленый свитер, коричневая короткая юбка и коричневые сапоги. Закинув ногу на ногу, она смотрела в стену, а когда в гостиной появился Клинг, перевела взгляд на него. Первое впечатление, которое возникло у Клинга при взгляде на хозяйку, было связано с полной гармонией. Естественной, не выставлявшей себя напоказ гармонией цветов и форм, коричневого и зеленого, волос и глаз, свитера, юбки и сапог, плавного перехода коричневой ткани в коричневый загар гармонии изящества длинных ног, вопросительно наклоненной головы, водопада густых рыжих волос. Ее лицо и фигура выступали наглядными пособиями в кратком курсе эстетического воспитания, который сейчас осваивал Клинг. Высокие скулы, чуть раскосые глаза, зелень которых замечательно сочеталась с загаром, Чуть вздернутый нос, который, казалось, уводил верхнюю губу вверх, обнажая белые зубы. Под свитером угадывались полушария грудей, крепких и не нуждавшихся в лифчике. Шерсть свитера затем переходила в кожу широкого усеянного заклепками ремня, бедро изящно изогнуто, юбка чуть задралась.