Несовместимость
Шрифт:
– Вот как? – безэмоционально произнесла она и медленно опустилась на второй диванчик. – Не представляю, о чём может пойти речь, но раз вы настаиваете… Я вас готова выслушать.
– Прекрасно, - кивнув, Дивин вернулся на своё место. – Римма Евгеньевна, скажите, вам знакома фамилия Сопелкин?
И у неё перехватило дыхание.
«Боже мой… Откуда?! Что он может знать?! – мысли заметались перепуганными воробьями. – Нет, это невозможно! Вася давно в прошлом, более того, он вряд ли жив, потому что я искала. Да, искала, чтобы убедиться – он никогда не появится на
Гость молчал и внимательно наблюдал за сменой эмоций на её лице.
Пауза становилась неприличной, и Римма с трудом выдавила из себя:
– Простите, я не знаю, о ком вы говорите.
– Сопелкин Василий, - безжалостно повторил Дивин. – Сопелькин, как его звали недруги и те, кто хотел задеть.
– Я не понимаю, о ком вы говорите, - отрезала Горина, с трудом взяв себя в руки.
– Для склероза рановато, - задумчиво произнёс гость. – Возможно, частичная потеря памяти?
– Вон!
Римма возмущённо вскочила, но вместо металла, голос дал петуха, и получилось жалко и испуганно.
– Хорошо, - Дивин не стал спорить и направился к выходу. – Сожалею, что зря вас побеспокоил. Надо было, как изначально собирался, обратиться к Егору или Андрею Геннадьевичу, так и поступ…
– Стойте, - вымученно воскликнула она. – Зачем беспокоить моих сына и мужа? Они тут вообще ни при чём! Да, я знаю… знала Васю Сопелкина, только сейчас его вспомнила. Обычный мальчик. Кажется, даже ухлёстывал за мной, но нужно быть дурой, чтобы согласиться на двушку в хрущобе и неблагозвучную фамилию. Дурой я никогда не была, мы расстались ещё на конфетно-букетной стадии. Не понимаю, какое сейчас это имеет значение? Мало ли кто с кем был знаком в годы молодости? Я не считаю нужным всю жизнь вспоминать каждого…
– Не предполагал, - мягко заметил Дивин, – что отец вашего единственного сына для вас – каждый.
И у Гориной потемнело в глазах.
Глава 35
– Что?! – у неё получилось «что-ох». – Да как вы смеете!!! Я сейчас же вызову полицию, и вас аресту…
– А давайте! – незваный гость снова сел на диван и расслабленно откинулся на спинку. – Только сразу всех зовите – полицию, охрану, прислугу, соседей – зачем скромничать? Мужа и сына тоже пригласить не забудьте. Рискну предположить – господ Гориных та информация, которой я располагаю, заинтересует в гораздо большей степени, чем полицейских.
– Да, вы… Вы!!! – от возмущения и страха она едва заикаться не начала. – Ворвались в мой дом, хамите, угрожаете…
– Разве? У вас наверняка всюду камеры, - Дивин поднял голову и посмотрел прямо на одну из них, словно точно знал, где та находится. – Достаточно будет поднять записи, и станет ясно, что ваши обвинения беспочвенны. Только представьте, как вы и ваша семья будете выглядеть в глазах общественности. Ведь я молчать не стану, цель моего визита сразу раскрою и полиции, и представителям СМИ. А те вкусняшку ни за что не пропустят.
И Римма едва не заскулила от отчаяния – Дивин
Она сегодня окончательно убедилась, что всё тайное рано или поздно становится явным. Даже если заплатить, изъять записи и отозвать заявление, рано или поздно правда выплывет наружу. Полицейские, прислуга – они такие же люди, как и все. И у каждого непременно есть знакомые и родные. Достаточно поделиться с одним... А когда подключатся журналисты – эти падальщики непременно подключатся, у них просто нюх на жареные истории! Господи, да она оглянуться не успеет, как новость про респектабельную семью Гориных – в которой, оказывается та-а-акое происходит!!! – разлетится сначала по Воронежу. А потом пойдёт гулять по салонам так называемого высшего общества.
И не важно, что там у каждого первого в шкафу хранится не по одному скелету – пока те не стали достоянием общественности, никого не волнует, как низко ты поступаешь.
У самих рыльце в пушку.
Но горе тем, кто свою тайну не убережёт – от него тут же отвернутся не только знакомые, но и некоторые родственники.
А если «скелет» особенно дурнопахнущий, то и всё окружение без деления на близких и дальних.
Её «скелет» как раз таким и был...
Дивин знал, куда бить.
– Что вы хотите? – почти простонала Римма Евгеньевна. – Я слабая и уже немолодая женщина… Вы желаете довести меня до смерти? Хотите уничтожить мою семью? Но почему? Что такого я вам сделала?!
– Скажите, Римма Евгеньевна, что будет, если – или когда! – Егор Андреевич узнает, что много лет считает своим отцом чужого ему по крови человека? – ответил вопросом на вопрос Михаил. – А что будет, когда о таком пердимонокле узнают ваши знакомые и партнёры Андрея и Егора? Согласитесь – не каждый решится вести дела и доверять многомиллионные сделки бизнесменам, которые даже у себя под носом ничего не способны разглядеть.
– Вы издеваетесь? – прошипела она. – Это разрушит нашу… мою жизнь.
– Правильно, Андрей Геннадьевич такого унижения не спустит. Как и потерю авторитета в деловой среде.
– Скажите, вас Василий послал, да? Как-то узнал про Егора и теперь хочет… А что он, собственно, хочет? – оборвав фразу, Римма уставилась на Дивина.
Тот молчал, а она не могла удержать рвущиеся с языка предположения.
– Хочет оттяпать себе кусок пирога, полагаю? Узнал про сына и планирует паразитировать на этом? Но каким боком тут вы затесались?
Неприятный гость фыркнул:
– Наглядная иллюстрация известного изречения «Каждый судит по себе».
– Не прикидывайтесь святым – не поверю! – парировала Горина.
Осознание, что она стоит на краю катастрофы, накрыло с головой, и Римма решила, что ей нечего терять. Или она сейчас продавит этого Дивина, или он вместе с бывшим любовником уничтожит её жизнь и счастье.
– Перестаньте изображать моралиста – сами-то недалеко ушли, - огрызнулась она на выпад Дивина. – Васе сын не нужен, правильно? Его интересуют деньги. Но вы… Почему вы согласились стать посредником или Сопелкин и вас чем-то шантажирует?