Неспортивное поведение
Шрифт:
— Поторопись, мы опаздываем.
— Опаздываем куда?
— Я уже тебе говорил.
— Нет, все, что ты продолжаешь говорить — это слово «свидание», — прошипела она мне, прежде чем открылись двери больницы. Лобби было украшено в цвета нашей команды.
Одна из медсестер махнула мне рукой.
— Все в лобби на втором этаже. Просто поднимитесь на лифте и поверните направо. — Она тепло улыбнулась мне, а затем и Кинси. — Ты выглядишь знакомо.
Кинс выпрямилась и протянула ей руку.
— Я одна из черлидеров «Смельчаков».
—
— Да, — сказал я, прежде чем Кинс смогла все испортить и нахмуриться.
Технически это был одно из наших первых официальных свиданий. И теперь, когда предсезонный период был в самом разгаре, это просто означало, что ей придется смириться и вести себя хорошо, чтобы Джекс мог сосредоточиться на всей остальной хрени, которая не выходила у него из головы, включая и тот факт, что бабушка Харли каким-то образом разузнала номер его телефона и не переставала писать ему сообщения.
— Пойдем. — Я кивнул в сторону лифтов.
— Повеселитесь! — крикнула нам медсестра.
Кинс посмотрела на меня в замешательстве.
— Серьезно, что происходит?
— Можешь нажать кнопку второго этажа?
Двери лифта закрылись. Мы молча ждали, сверху доносилась музыка, и когда двери открылись, перед нами предстало полное и абсолютное безумие.
«Первая ежегодная вечеринка «Смельчаки» Белвью — осенний бал». Баннер был в черно-белых цветах, несколько парней из нашей команды танцевали со старшеклассниками, большинство из которых были одеты в красивые платья и смокинги.
И у всех этих ребят была какая-нибудь неизлечимая болезнь, которая медленно их убивала или делала невозможным посещение их собственного осеннего бала. Это была идея Джекса, и все ее поддержали.
Я понял, что что-то было не так, как только Кинс вышла из лифта. Ее движения стали судорожными, руки дрожали, а кожа побледнела.
— Кинс? — Я уронил на пол коробку и обнял ее. — Что не так?
Она подняла трясущуюся руку к своим наполненным слезами глазам.
— Ты все это организовал?
— Нет, это был бы я. — Раздался неподалеку голос Джекса.
Кинси застыла, а затем внезапно обняла брата так, словно не видела его много лет.
— Спасибо.
— Я подумал, что это единственный способ загладить мою вину.
Она заплакала, уткнувшись ему в грудь.
А я стоял там потрясенный. Конечно, это была идея Джекса, но начнем с того, что именно я привел сюда Кинс. Он был уверен, что она не придет сама.
— Я не могу в это поверить. — Она шмыгнула носом. — Спасибо, Джекс, просто… Спасибо.
Она обернулась и обняла меня так же крепко, как только что обнимала его, а потом поцеловала меня в щеку.
— Я знаю, ты считаешь меня сумасшедшей, но это много для меня значит, спасибо, что заставил меня выйти из дома и… — Ее голос понизился. — Извини, что кричала. И за полотенце и за то, что использовала твою зубную щетку.
Я свирепо на нее посмотрел.
— Мою зубную щетку? Что это с тобой, почему ты
— Что это с тобой, почему они вообще у тебя есть? — возразила она. — Кроме того, я не могла найти свою в ту первую ночь.
Джекс пристально наблюдал за нами, без сомнения, ожидая услышать причину, чтобы меня прибить.
— Все в порядке, по крайней мере, я отведал тебя на вкус, верно? — наклонившись вперед, прошептал я.
Кинз издал звук похожий на удушье, затем кашлянула и тряхнула головой.
— Хм, я могу помечтать об этом сегодня вечером.
— Джекс смотрит.
— А мне похрен, — прорычал я, внезапно осознав, что это действительно так.
Я обнял Кинс и поцеловал, поцеловал так, словно обладал ею, поцеловал ее, словно все было по-настоящему, поцеловал, потому что был так чертовски счастлив видеть ее улыбку, что у меня закружилась голова. Затем углубил поцелуй под свист и крики моих товарищей по команде, и меня не оттащили от нее, как я ожидал, вместо этого я остановился и отступил.
У Джекса дергалась челюсть.
Раздувались ноздри.
Но он нихрена не мог сделать.
Потому что я делал именно то, о чем он просил.
Я встречался с его сестрой, не так ли?
Я ему помахал.
Он продемонстрировал мне средний палец.
Тем временем Андерсон наблюдал за нами с противоположной стороны комнаты, его улыбка была злой, по языку тела было видно, что он взбешен.
В тот день я завел много друзей.
— Почему это так много для тебя значит? — спросил я ее, как только мы начали распаковывать джерси из коробки на полу. — Я считаю, что все это охренительно, но почему это важно для тебя?
Ее руки замерли на джерси, а затем снова начали трястись.
— Давай не будем говорить о прошлом прямо сейчас, ты с этим согласен?
— Поскольку мое прошлое, вероятно, более хреновое, чем твое — абсолютно.
— Я бы не стала биться об заклад, — прошептала Кинс, затем сложила на коробке еще одну джерси и передала мне ручку.
— Ты специально пытаешься усугубить мое любопытство?
— Возможно. — Она пожала плечами. — Кстати, спасибо, что взял меня.
— Кинс. — Я не мог остановиться, хотя и пытался. Поцелуй заставил меня потерять рассудок и говорить всякую хрень, которая в конечном итоге куснет меня за задницу, но я буквально не мог остановить следующие несколько слов, слетевших с моих губ. — Позволь мне снова тебя поцеловать.
— Нет.
— Позволь мне сводить тебя на ужин.
Кинс ухмыльнулась.
— Нет.
— Позволь мне раздеть тебя до гола.
— Нет.
— Однажды я возьму тебя измором.
— А на следующий день отправишь меня паковать вещи? — Она выгнула брови.
— Самая большая ошибка в моей жизни, — честно сказал я. — Один ужин.
Она сглотнула. Не смотря в мои глаза.
— Один безобидный ужин.
— Будет не только один лишь ужин.
— Нет, наверное, нет.
— Ты совсем не безобидный.