Неспящие
Шрифт:
– Почему вы писали о своей дочери именно эйра Тэо? – наконец задал приличествующий ситуации вопрос Абео.
Хил некоторое время смотрела на него отсутствующим взглядом, полным сомнений. Она будто решала, стоит ли говорить об этом вслух, но слова всё же сорвались с её губ:
– Тэо нам очень… помог. Можно сказать, мы живы и свободны только благодаря ему. Я надеялась, что так смогу отплатить ему. Думала, так будет лучше…
– Конечно, будет! – воодушевился Абео. – Вы даже не представляете, насколько это революционное открытие! Если всё, что вы описали, – правда, мы стоим на пороге нового будущего для всех эгеров Аструма!
– Говорите прямо как он, – усмехнулась Хил. – Как бы и вам с таким рвением не оказаться там же…
Разговоры
– Кто мог убить его? – снова вмешался Тарин. – Мне казалось, в империи жизнь врача ценится не меньше любой другой.
– А кто хочет найти нас и запихнуть на остров подыхать, как собак? – норовисто парировала Хил. – Кому-то выгодно держать нас под замком. Но у этого кого-то явно очень длинные руки. Уж точно длиннее, чем у нас, смертных.
– Думаете, боги? – с придыханием спросил Тори.
Хил и Абео почти одновременно хлопнули себя ладонями по лицу. Тори лишь растерянно огляделся, не понимая, что такого сказал в этот раз.
– Кто бы это ни был, – продолжил Абео после небольшой паузы, – правда однажды раскроется. И мы должны сделать для этого всё. Вы позволите нам встретиться с вашей дочерью?
– Попридержи коней, красавчик. Что бы ты там ни захотел вскрывать, после всего случившегося мою дочь в это впутывать не нужно. Да и кого бы то ни было из нас. Как показывает практика, идея крайне дерьмовая.
– Но вы ведь сможете изменить всё! Тысячи людей страдают взаперти…
– И без тебя знаю, – перебила его Хил, – видела. Но сейчас нет ничего важнее нашей безопасности. Мы годами сражались за свою жизнь не для того, чтобы нас прирезали и бросили в канаву. Даже за правду. Как видите, она никому на самом деле не нужна. Жаль, что Тэо пришлось усвоить этот урок таким путём… Думаю, вам пора отправляться назад.
Хил поднялась с места и проследовала к двери, распахнув её и впустив прохладный осенний воздух. Присутствующие ещё некоторое время переглядывались в неловком молчании, пока потихоньку не начали расходиться. Абео нерешительно двинулся к выходу, и Тори последовал за ним, но в последний момент бореец резко остановился, так что Виатор едва не влетел ему в спину. Он осыпал товарища самыми изысканными выражениями, но тот неотрывно смотрел в глаза Хил.
– А знаете, мы никуда не уйдём.
Абео старался говорить твёрдо, но его голос дрожал. Да и язык тела с потрохами выдавал его неуверенность в себе. Хил в удивлении вскинула бровь.
– Люди мучаются столько лет, и вы – единственная, кто может что-то изменить. Врачи ломают голову, эйра Тэо и вовсе отдал жизнь, надеясь докопаться хоть до крупицы истины. А вы отказываетесь помочь? Вы ведь знаете, каково это – быть неспящей! Как вы можете просто стоять в стороне?!
Хил смерила его внимательным взглядом. Её чёрная радужка, укрытая тенями, отражалась в прозрачных голубых глазах борейца. Она смотрела на него, как львица на добычу, готовая в любой момент разорвать на куски за проявленную дерзость. Тори даже на мгновение всерьёз испугался за своего спутника. Надо же было его голоску прорезаться именно перед ней…
– Кого ты потерял? – неожиданно спросила она.
– Сестру, – тихо ответил Абео. – Её зовут Ривер. В этом году ей исполнится шестнадцать лет.
Серая хмарь на небе немного рассеялась, дав скупым солнечным лучам пробиться сквозь облака. Хил зажмурилась, подставив лицо солнцу. На её тонких губах скользнула едва заметная улыбка.
Глава 13
Огни Мираха
11 лет назад
Мирах. Ноттские провинции. Аструм
Столица империи вобрала в себя столько красок, что глаза разбегались. Высокие дома с рыжими, бордовыми и лазурными черепичными крышами тянулись вдоль улиц, мощённых разноцветной плиткой. Взгляд приковывали резные арки, блестящие витражи и мозаики, рисующие невероятные узоры. Небесные тела, сюжеты древних легенд, портреты великих правительниц… Вдоль аурографных столбов вился густой плющ. Пышная зелень разрасталась вокруг фонтанчиков и каналов, укрывала резные перила мостов, колыхалась, потревоженная клубами дыма и пара, поднимающимися из трубы чьей-то мастерской… Невероятное буйство цветов, форм и фактур сводило с ума. Но больше всего внимание к себе притягивала Небесная Игла – императорский дворец, возвышающийся в самом сердце города. Эта огромная башня со старинными часами уходила, казалось, в самые облака, и где-то на верхушке можно было различить слабый отблеск огромного преобразователя ауры. Говорили, что в Небесной Игле построена система из нескольких тысяч золотых зеркал и звёздный свет, отражающийся в них, разливался по всему Аструму, давая энергию всем механизмам.
Мирах считался величайшим творением богов. Тысячи аструмцев стекались в столицу в жадных исканиях красоты, золота, смысла жизни или ради исполнения долга. Провести жизнь под знойным солнцем юга считалось величайшим благом, по мнению многих. Но не для борейца.
Пошёл уже второй год, как Абео пытался перестать чувствовать себя здесь чужим. После того как Ривер забрали на Храмовый Остров, отец настоял на том, чтобы заложить поместье и уехать из Монтиса. Призраки прошлого настигали его в каждом уголке злосчастного дома, и он всё сильнее погружался во мрак и отчаянье. Пребывание в столице должно была взбодрить Юлия, помочь ему наконец начать новую главу. Поначалу так и вышло: первые месяцы на ноттских землях стали для старшего Альбуса глотком свежего воздуха. Несмотря на недовольство сына городом, Юлий немного пришёл в себя, занялся устройством их новой жизни и очень скоро открыл небольшую аптечную лавку в Квартале Непобеждённой, где находился одноимённый госпиталь и известный на всю империю университет Ищущей. Огромное здание со множеством куполов, арок и башен расположилось недалеко от центра Мираха и раскинулось на несколько улиц, с каждым годом разрастаясь всё сильнее. Здесь же можно было найти и библиотеку, и бесчисленные книжные лавки, и так любимый студентами «Муравейник» – куполообразное здание, вместившее в себя все самые важные аспекты жизни будущих академиков. Его многочисленные этажи были поделены на маленькие помещения, между которыми, подобно муравьям, туда-сюда носились молодые парни и девушки. Здесь уместилась и гостиница, и комнаты отдыха, и, что самое важное, кабак, занявший весь первый и второй этажи и для жителей столицы ставший легендарным местом.
Лавка Юлия сразу обрела своих посетителей, а студенческая суматоха вызывала у него умиление и восторг. Абео поражало, как отец быстро изменился: на несколько месяцев в этом обрюзгшем и рано постаревшем мужчине вновь проснулся тот жизнерадостный толстяк, которого он привык видеть с детства, суетящийся между полками с мазями и порошками и осыпающий комплиментами каждую женщину, которая оказывалась на пороге его аптеки. Абео даже почти успокоился и смирился с тем, что их жизнь стала другой. Если это помогает отцу вновь встать на ноги после пережитого, то сам он, пожалуй, готов забыть о доме и попытаться влиться в сумасшедший столичный быт.