Нестрогое соотношение сердца, души и родства
Шрифт:
И вот всеми наблюдается (имею в виду ещё и поляков) давно запланированное «покрытие» соседским бычком по кличке Микки одной из тёлок.
У парнишки подростковая реакция на происходящее, впервые увидевшего «такое».
– Ничего себе длина (наверное, речь об эректальной длине члена грузного самца)! Дядя Олаф, а тебе не думалось прославиться?
– Это, как и зачем? – совсем не понял вырванную из какого-то контекста мысль мальчишки. Ещё плохо знающие исландский язык старшие Яцкевичи (фамилия гастарбайтеров) дружно повернулись в
– А начинай-ка, дядюшка собирать пенисы разных животных и увидишь, – прозвучало недетским пророчеством. Отчего мне стало немного не по себе, но лишь рассмеялся.
– Что за глупость ты несёшь? Возможно, будет оригинально, и народ развеселю точно. Но, если ради того, то совсем несмешно.
Он же в ответ заулыбался и, вскинув голубые глаза, загадочным тоном неожиданно заявил:
– Ведь как-то озарило сейчас. Почему? Сам не ведаю. Будто меня благословляют на эти слова, – этакий маленький пастор.
Адам с Анной с неподдельным удивлением слушают наш диалог, и вроде до них теперь доходит, что трубные звуки, издаваемые ошалевшим от удовольствия быком, послужили основой какой-то серьёзности темы между нами.
В тот момент я только почувствовал некоторое смятение в душе, а больше переживал за свою корову, припавшую задними ногами под серьёзной тяжестью увлечённого процессом Микки, с кольцом в ноздрях.
Но вот уже ночью, когда все в доме улеглись, случается звонок в дверь. На пороге, в прямоугольнике электрического света стоит донельзя взволнованный хозяин сегодняшнего осеменителя – обычно спокойный Халдоур Свейнссон.
У него трясутся руки и бегают глаза:
– Олаф, ты привёл моего Микки, а гадина, через три часа, прямо в стойле, возьми и сдохни! Такая напасть! Может пожрал у вас что-то не то.
Признаться, был не меньше ошарашен этой новостью. Сдавал скотину, без сомнения, в хорошей кондиции – она всю дорогу помахивала хвостом-метёлкой и довольно мычала. Да и не кормил ничем особым, кроме сена. Ещё этого происшествия не хватало на мою голову – итак заплатил за короткую аренду быка целых четыре тысячи крон!
– Заходи, не будем за порогом, на холоде разговаривать, – пытаюсь быть гостеприимным к облепленному мокрым снегом.
Идём туда, где камин. Усаживаю соседа в кресло, развожу огонь и разливаю обоим по стаканчику лакричного шнапса «Бренневин». По традиции говорим друг другу – «скал» (будем здоровы), закусив кусочками вяленой трески.
Видно, как сразу после второй ему получше. Подробности, рассказанные им о последних мгновениях земной жизни любимого (выразился именно так сентиментально) Микки ничего, по сути, не прояснили – насыпал в кормушку, а когда через минуту вернулся – тот уже лежал бездыханным с вывалившимся языком.
Я же в свою очередь, тщетно пытался понять – есть какая-то взаимосвязь между скоропостижной смертью, пусть и староватого парнокопытного и сегодняшней то ли шуткой, то ли предсказанием племянника, по поводу моего возможного пути к мировой
И совершенно неожиданно для себя делаю пространное заявление, очередной раз, отхлебнув густоватого напитка:
– Слушай, старина Халлдоур, давай не расстраиваться. Всякое бывает, но поскольку такое произошло, то у меня родилось предложение.
Поздний визитёр весь во внимании.
– Желаю купить детородный орган покойного рогатого, – было сказано мною с полной уверенностью, что вызову лишь гомерический смех по поводу своего чудачества.
Но всё оказалось совсем не так.
– Ты серьёзно? И зачем тебе это? Почему именно Микин? Хотя, постой, что-то подсказывает мне – неспроста затеяно, – на его раскрасневшемся морщинистом лице дилемма – дальше задавать вопросы или без них попытаться назначить максимально высокую цену, пока есть покупатель, на никчёмный товар.
Говоря по-другому, стало понятно – крестьянский практицизм возобладал над недоходным любопытством.
– И много дашь? – им замечена моя дурацкая заинтересованность в этих гениталиях, и теперь он страстно хочет скрасить нежданно понесённый убыток.
А я в сей момент остро осознал – ведь мне просто необходимо совершить эту сделку, и именно с этим человеком и принять те слова Йониса за генеральное руководство к собственным дальнейшим действиям.
В итоге не стал скупиться и рассчитался как за годовалого бычка – так загорелся побыстрее заполучить первый экспонат будущей коллекции.
Обрадованный, увидев деньги «продавец», тотчас, по-молодецки, метнулся к себе на ферму, которая находилась в километре. А через недолгое время принёс большой полиэтиленовый пакет с окровавленным куском килограмма на три.
И мы решили продолжить застолье, чтобы отметить каждый свой коммерческий успех.
Так как соседом было справедливо заявлено:
– Друг Олаф, чувствую – в баре у тебя есть бутылка, которая наилучшим образом подойдёт к уже выпитой!
Наутро, когда за окном ещё несмело пыталось тяжело рассветать, проводив за дверь изрядно захмелевшего старика, стал спешно собираться в Рейкьявик за формалином. В башке уже начинает складываться план создания музея фаллосов.
III.
И спустя шесть месяцев, в летнюю белую ночь, на меня снисходит сон, позволивший соприкоснуться с извечными вопросами к Богу – что такое «думать сердцем», сама душа и, конечно, понимание нами категории родства?
Теперь в 2014 году и Олафу Хьяртарссону 75, могу лишь сказать, пояснив, даже не знаю для кого – калейдоскоп всех тех «необычностей» сегодня представляется некими взаимосвязанными по смыслу документальными роликами. Где в одних я «ассистент режиссёра», а в других простой «зритель». Причём с 62-го по 74-ый никакого своего вмешательства не обнаруживаю – только отрывочный видеоряд, перемешанный в хронологической подаче. Поэтому многое пришлось состыковывать в уме.