Нестрогое соотношение сердца, души и родства

Веселов Игорь

у таких «клонов», как правило, оказывается разное гражданство, естественно, и судьбы (без каких-то примеров);

Откуда-то сверху продолжалось наставительное вещание:

а мне теперь отводится (правда неизвестно кем) роль соглядатая за двумя парами таких вот;

потом добавлено – всё будет делаться само собой, без моего (итак понятно) прямого участия;

ну и в конце, безаппеляционно, похоже на итоговое – с сего момента я, якобы, буду наделён заглянуть в прошлое и будущее этих близнецов (и, может, не только их). Но кто

они и что произойдёт с ними, узнается через годы (передано буквально). И кроме всего, даже «ему», говорящему не всё пока ясно с конкретикой и частностями. «Он» будто и не боялся, исходя из последних собственных слов, признать лишь своё «посредничество», не более….

Потом «голос» затих, и окружающие краски превратились в темень.

Когда же очнулся, весь был в холодном поту. Тупым давило на виски, и сильно кружится голова.

Почему выбран именно Я? – сразу же задался вопросом. Настроение совсем никудышное. А если приснившееся имеет хоть какое-то отношение к правде? И всё равно мой «бенефис» привнесённый извне кажется никчёмным и, безусловно, странным – вроде бы незаслуженно зачислен в проводники чужой воли, того, кто вечно стоит над схваткой.

Тягостные размышления о сакральности сна доводит до настоящего исступления, похожее на близкое к антиэкзорцизму. На удивление, в дальнейшем сложилось во многом так, как и предсказывалось. Но чтобы окончательно убедиться в этом понадобилось, конечно, немало времени.

Теперь же если о себе. Величаюсь Олафом Хьяртассоном. До 35-ти лет фермерствовал недалеко от Акранеса. А когда наступает Рождество того года, взгляды на собственную трудовую деятельность волшебным образом начинают у меня кардинально меняться.

Подобную внезапность я чуть позже обусловил приездом ко мне без предупреждения, старшего несколькими минутами братца-близнеца Йогурда с женой и общим отпрыском Йонисом. Поскольку после их неожиданного появления в преддверии праздника настали события, которые вряд ли объяснить обычным житейским языком.

Моих родителей, к этому времени, уже не было среди нас (четырьмя годами ранее отец-рыбак с артелью попал в шторм, и судно сгинуло, а матушка и пары лет не выдержала случившейся трагедии с мужем, тоже уйдя в мир иной).

По жизни сложилось, что так и не пришлось жениться (ведь говорится – он и она жили долго и счастливо, поскольку не знали друг друга). И на ферме мне помогала, как умерла мать, семья польских иммигрантов Адам и Анна, а с ними пятилетняя дочка Агнешка. Но о них поподробней, есть смысл, несколько позже.

Сначала о своих отношениях с братом. Так уж получилось – с самого детства мы с Йогурдом совершенно разные во всём – в поведении, во взглядах на одинаковое, в характерах. Лишь внешняя идентичность – не более.

Отсюда – устойчивое и тихое неприятие друг друга – будто и не ближайшие родственники.

Ещё помню – любящие каждого по-своему и совсем не суровые в воспитании, родители, знаю, переживали, что между

их мальчишками наличие братских чувств практически не наблюдается. Например, никогда не делали вместе уроков, часто дрались, хотя и не ябедничали, не влюблялись в одних девчонок, да и компании друзей всегда отличались. Говоря иначе – пересечений в похожестях было маловато: разные походки, почерки, жесты….

Именно после той рождественской ночи я, в один миг, про себя решил когда-то забросить фермерскую деятельность и круто поменять занятие. Но представления об этом были тогда размыты и не имели односложного ответа. А где-то через полгода ко мне пришёл тот самый сон-скрижали.

Теперь же домысливается – то скромное застолье явилось неким «рубиконом» после которого к Олафу Хьяртассону снисходит определённая уверенность – его ожидает некая миссия, а масштабы её никак не угадывались.

Почему так? Трудно объяснить. И постоянно мозг, с тех пор, теребит вопрос – одному ли тогда «повезло» внимать тому «таинству» в ночи.

II.

И через некоторое время, видимо следствием, вознамерилось в башке что-то укладываться. Замечу, без должной логики:

– всё не просто так, поскольку сам близнец;

– и у брата в семье рождены мальчики-двойники;

– бесследность Стефауна здесь только добавляет интриги;

– очень нетривиальным совпадением выглядит напрашивающаяся параллель в одной детали семейных драм моего брата и нынешних работников из Польши (о ней мне, будто случайно, поведал Адам буквально через сутки после приснопамятного сна);

– ну и, наконец казавшейся всем, в тот самый начальный момент, бредовая идея создать и возглавить первый, и до сих пор единственный в мире музей фаллосов. Сделав это предприятие, как показало время, целью чужого промысла. Как же я, вросший до самых ногтей в фермерство, смог всё неожиданно поменять в профессии?

В общем, к обеду следующего дня, за Светлым Рождеством немногочисленные гости в лице Якобины и Йогурда отправились домой, который за 250 километров от меня. А вот их сынок остался со мной на хозяйстве, пока у ребёнка каникулы – так впервые поступили его родичи (обычно этот школьный период, известно мне, Йон проводил в Рейкьявике у родни по линии матери).

Об этом попросил брат и получил согласие, поскольку с племянником мы виделись считанное число раз, и то урывками, и потому захотелось познакомиться с ним поближе. Даже когда ещё старики наши были живы единственного внука привозили крайне редко – словно боялись какого-то сглазу от своих же. Такое замечалось и, конечно, обижало, особенно бабушку с дедом. И что интересно – эта инициатива явно исходила от самого Йогурда. А здесь вдруг целая неделя со мной.

Пока он гостил, я непременно занимал Йониса конными прогулками на моих лошадках, ежедневным загоном овец с зимних пастбищ и обязательным участием в вечерней дойке трёх коров.