Несущий огонь
Шрифт:
Мы атакуем Этельхельма снизу, и враг обрушит топоры и мечи вниз, на наши головы. Мой кузен, увидев, что мы идем по насыпи, не сможет вовремя прийти на подмогу Этельхельму — ему просто не хватит места развернуться между главным домом и церковью. Скорее всего, он последует за мной по насыпи. Пошлет своих людей на то место, где мы сейчас стоим, а потом нападет на нас с тыла. Именно этого я и хотел, потому что тогда разделю врагов надвое. А у меня две стены из щитов, одна стоит лицом к склону и к Этельхельму, а задние ряды развернуты в другую сторону, к кузену. И эти ряды заполнят насыпь во всю ширину. Нас не обойдут с фланга.
Враг снова начал колотить мечами по щитам, хотя поначалу звук был неуверенный, и я
— Сначала атакуем Этельхельма, — сказал я воинам, — а потом прикончим остальных. Готовы?
Они проревели согласие. Это были отличные воины, словно псы, готовые сорваться с привязи, и я повел их направо, к насыпи.
— Плотней ряды! — крикнул я, хотя в этом не было нужды, они и так всё знали.
Девять рядов медленно двинулись по насыпи, плотная масса воинов в кольчугах и шлемах, возбужденных, встревоженных, уверенных, испуганных и пылких. Я вряд ли мог научить их, как драться в стене из щитов, мы прошли уже столько битв, но в тот вечер кое-что будет по-другому. Я повернулся ко второму ряду, что обычно прикрывал щитами первый, но теперь во втором ряду не было щитов. Вместо этого воины взяли длинные и тяжелые копья.
— Держите копья низко, — велел я, — чтобы никто не разглядел.
Я увидел, что Этельстан, по-прежнему верхом, скачет за последним рядом.
— Видимо, это ты его притащил, — обвинил я своего сына, идущего справа от меня. Я знал, что он дружит с Этельстаном.
— Он настоял, — ухмыльнулся Утред-младший.
— И ты его прятал?
— Не совсем, ты просто его не искал.
— Какой же ты идиот.
— Люди часто говорят, что я похож на тебя, отец.
Мы поднялись на три прорубленные в скале ступени. Воины Этельхельма завывали и колотили мечами о щиты. Я увидел священника с поднятыми вверх руками, он призывал пригвожденного бога нас уничтожить.
— Какой же ты идиот, — повторил я. — Убереги его, и я тебя прощу. — Я оглянулся. — Рорик!
— Господин?
— Труби в рог! Два раза!
Первая нота отразилась эхом от скалы, как только последовала вторая. Финан, наверное, ждал в полной готовности, потому что его отряд появился почти мгновенно и устремился из Верхних ворот к основанию насыпи. Теперь от крутых степеней, где стояли люди Этельхельма, нас отделяло шагов сто или чуть больше. Первый ряд его стены состоял из пятнадцати человек, их щиты перекрывали друг друга, лица закрыты металлом. Первый ряд уже не колотил мечами о щиты, только задние ряды еще продолжали. Священник развернулся и плюнул в нашу сторону, и я увидел, что это отец Херефрит, мой враг по Хорнекастру. Его покрытое шрамами лицо перекосилось от ярости, и я заметил проглядывающую из-под рясы кольчугу. Он размахивал мечом. Так значит, церковь его не приструнила, он здесь, как один из колдунов Этельхельма. Он что-то кричал, но я не слышал его оскорблений и ругательств, да мне всё равно было плевать, потому что со мной более древние боги, и Херефрит обречен.
Я посмотрел направо и увидел в тени холмов толпу, главным образом женщин и детей, наблюдающих с дальнего берега бухты. Почти все глазели на нас, и это подсказывало мне, что Домналл не перебрался через Нижние ворота. Очень немногие ушли посмотреть, что происходит у Морских ворот, но даже эти люди теперь уставились на вершину крепости, а значит Гербрухт и его воины по-прежнему удерживают ворота, и битва состоится здесь, на каменной насыпи, ведущей к вершине Беббанбурга.
Эту вершину захватили воины Этельхельма. Выглядели они грозно — стена из окованных железом ивовых щитов и острой стали, но быстрая смерть Вальдере их наверняка потрясла. Хотя у Этельхельма были причины чувствовать себя уверенным. Мы атаковали вверх по холму, а последний отрезок представлял собой каменные ступени, крутые, как земляной вал любой крепости. Этельхельм наверняка убежден, что я совершил ошибку и веду своих воинов на смерть. К тому же он знал, что мой кузен, увидев, как нас мало, приведет свой отряд нам в тыл. Нам придется драться на крутом склоне, отражая атаки с двух сторон. Я оглянулся и заметил, что сидящий верхом кузен дает приказ своей стене из щитов выступать.
Отряд Финана спешил нам на подмогу. Оставив Морские ворота, он открыл их для нападения моего кузена, но сейчас снаружи ворот кузена поджидали только враги, и открыть их означало впустить в крепость скоттов и норвежцев. Кузен не захочет открывать ворота, пока не покончит со мной и не обретет достаточно уверенности, чтобы атаковать людей снаружи. Сначала он разделается со мной, и разделаться ему нужно побыстрее.
Он, надо полагать, решил, что битва будет скорой, ведь люди видят то, что хотят видеть, а мой кузен видел, как нас мало, и это побудило его двинуться вперед. Но тут появился Финан со своим отрядом, и вид подкреплений заставил воинов кузена заколебаться. Финан приказал своим людям строиться в стену позади моей, и я услышал, как мой братец кричит своим воинам:
— Вперед! Вперед! Бог дарует нам победу!
Его голос сорвался в визг.
Около двухсот воинов спешили войти на насыпь вслед за нами.
— За Святого Освальда и Беббанбург! — крикнул кузен.
Я отметил, что он не в первом ряду, а далеко позади. Он был по-прежнему верхом, единственный всадник среди тех, кто спешил напасть на нас с тыла.
Итак, битва будет именно такой, как я хотел. Вместо того чтобы преследовать гарнизон по лабиринту проулков Беббанбурга, я собрал их перед собой и сзади. Теперь осталось только с ними разделаться. Я оглянулся — удостовериться, что воины низко держат копья.
— Слушайте! — обратился я к ним, но так, чтобы не услышал враг. — Воины наверху не опустят щиты. Они будут драться, как привыкли. Будут держать щиты так, чтобы прикрыть животы и яйца, а это значит, их ноги будут открыты для вас. Колите снизу вверх, насколько сможете. Проткните им бедра, искалечьте ублюдков. Вы их изувечите, а мы добьем.
— Бог и Святой Освальд! — выкрикнул кто-то из рядов моего кузена.
Теперь они все были ниже по склону, хотя несколько человек кузен послал для укрепления рядов Этельхельма. Наверху было, по моим подсчетам, сто пятьдесят человек, они построились в стену из щитов рядов в пять или шесть перед церковью. Там было больше воинов, чем позади нас, но никто не смог бы обойти нас с флангов, а теперь, когда ко мне присоединился Финан, у нас было пятнадцать рядов. Грозная сила. Враги видели, как умер их поединщик, и знали, что дерутся с Утредом Беббанбургским. Многие воины Этельхельма сражались в армиях, которыми я командовал. Они меня знали и в тот вечер меньше всего в жизни хотели драться с моей волчьей стаей на вершине холма.
Воины Этельхельма в красных плащах ждали, плотно сомкнув щиты. Как я и предвидел, щиты они держали высоко. Я уже мог различить их лица, мог увидеть, как воины смотрят на приближение смерти. Это были опытные воины, как и мы, они сражались в долгой войне, когда гнали датчан из Мерсии и Восточной Англии, но мы дрались куда чаще и куда дольше. Мы были волчьей стаей, сеющей смерть по всей Британии, мы бились повсюду — от южного побережья Уэссекса до северных пустошей, от океана до моря, и никогда не проигрывали. Воины Этельхельма это знали. Они видели наши боевые топоры, сверкающие в закатном солнце, видели мечи, видели нашу твердую поступь. Мы двигались по последним ступеням, сомкнув щиты и опустив клинки, шли медленно, но неукротимо. Кого-то в рядах Этельхельма вырвало, его щит задрожал.