Несущий перемены

Ингрид Чарльз

На улице послышались крики. Движение замедлилось, колонны приближались к мемориалу, сооруженному в память о столь стремительно завершившейся Двухдневной войне. Еще разгоряченные мятежом, чоя были готовы напасть на себе подобных, и абдрелики осмелились нанести удар, угрожая всей планете. Война произошла так быстро, что большинство жителей Чо узнали о ней намного позже, когда завершились беспорядки и мятежи. Но едва рассеялся дым пожарищ, и чоя узнали, как близко они были от гибели.

Надеясь наконец-то разделаться с давними врагами, абдрелики нарушили перемирие, объявленное Союзом. Они нашли изменников-пилотов, способных вести их боевые

корабли, и были готовы нанести удар в самое сердце империи чоя — ее единственную планету Чо. Однако Союз не счел нужным преследовать агрессоров — и все вновь вернулось на позиции шаткого равновесия.

Палатон буквально воскрес из пепла мятежа, чтобы отбить атаку абдреликов. Он удачно выбрал время, когда абдрелики были наиболее уязвимы: при снижении ускорения и выходе из Хаоса, но если бы их не удалось сдержать, абдрелики не остановились бы ни перед чем. Эти массивные, коварные и прожорливые амфибии, должно быть, уже пускали слюни, предвкушая войну на Чо. Чирек поежился, подумав об этом.

Его народ не привык, чтобы на него нападали. Только тезары-чоя могли летать сквозь Хаос, и никто другой не был способен провести сквозь него боевые корабли. Однако горстка изменников все же нашлась — по причине все той же борьбы за власть, и это вызывало еще более тревожные вопросы. Откуда они узнали? Как абдрелики узнали, в какой момент лучше всего напасть на Чо, и, что уж совсем очевидно, застать планету ослабленной внутренними беспорядками?

Священник наблюдал, как извивающаяся колонна приближается к мемориалу. Если Рэнд ни о чем не подозревает, сейчас самое время действовать. Он поискал взглядом Миска и его сообщников, бросил это занятие и начал высматривать свою посланницу. Не доверяя Кати-вару, он счел нужным подстраховаться. Эту чоя было трудно не заметить благодаря ее переплетенной лентами каштановой гриве. По такому случаю она выбрала платье ярко-голубого цвета — стоило раз взглянуть на нее, и эту чоя было невозможно с кем-либо спутать.

Именно потому Дорея так оделась. После того, как все будет кончено, она сможет мгновенно переодеться, стать неприметной, облаченной в такое же серое и скучное тряпье, как и все простолюдины, и раствориться в толпе. Она превратится в заурядную чоя, одну из тысяч.

Чирек заметил, что он вцепился в перила своего наблюдательного поста, и его мускулы затвердели от напряжения. Он заставил себя шагнуть назад и достать линзы. Чирек подавил глубокий вздох — теперь либо все решится, либо ничего не произойдет. Смешно надеяться, что метаморфоза, которой его собратья ожидали столетиями, свершится здесь и теперь. И даже если ничего не произойдет, это еще не означает, что Рэнд — не то самое Преображенное Существо, о котором тайная религия проповедовала веками. Значит, обстоятельства должны измениться. Каким бы образом ни завершилась реакция, суть ее еще не найдена и не осознана. Вероятно, простого прикосновения будет недостаточно.

Чирек знал, как трудно проповедовать то, что вертится на языке, изо всех сил вырывается из души, не имея доказательства — и сегодня он собирался получить его. Но даже такого доказательства может оказаться мало. Он намеревался заполучить Рэнда, отделить его от наводящей трепет защиты Палатона и показать, на что способен этот человек. Он убедит Рэнда появиться среди Заблудших и сотворить чудо. Но даже в этом случае найдутся недоверчивые — в конце концов, этот человек просто инопланетянин. Кто способен вообразить, что инопланетянин исполнит пророчество?

Священник

с трудом сдерживал лихорадочную дрожь. Ему-то доказательства были ни к чему — Рэнд способен сделать то, чего он от него ждет. Он сам, Чирек, был преображен одним присутствием и прикосновением этого человека.

Было бы глупо открываться сейчас, но бывали времена, когда вновь обретенный бахдар распространялся вокруг него так явно, что Чирек понимал — другие чувствуют это. Он старательно воздвигал вокруг себя защиту, надеясь, что времена, когда он осуществит надежды и чаяния чоя, уже близки. Об этом не знали ни Миск, ни Кативар. Никто, даже Малаки, у которого еще остались слабые проблески бахдара, не знал и не подозревал, что произошло внутри Чирека.

Голубое пятно возникло в самой середине процессии и метнулось в сторону.

Рэнд весь напрягся, стараясь не отставать от Палатона. Он уже не носил повязки, кости удачно срослись, мышцы восстановились после упражнений, но он чувствовал себя неловким, как младенец, делающий первые шаги. Палатон приостановился и обернулся, взглянув на неге..

— Я слишком спешу, — заметил чоя подрагивающими от добродушной насмешки голосами.

— А я не слишком, — Рэнд тяжело дышал, как после долгого бега. Он откинул челку темных волос со лба. Ему пора было подстричься, но здесь эта задача оказалась невыполнимой. Чоя дорожили своими роскошными гривами. Люди же, с их более низкими лбами, предпочитали, чтобы волосы не заслоняли им глаза.

Почти бессознательно он прощупывал бахдаром толпу, чувствуя напряжение ее восторга при виде Палатона. Чужой бахдар ярко пульсировал. Рэнд виновато приглушил его — эту силу, которая по праву принадлежала Палатону и когда-нибудь должна была вновь оказаться у пилота, если только найдется способ отдать ее. Рэнд не имел на нее права, едва ли знал, как ее использовать, но бахдар струился глубоко в нем, как река, несущая неизведанную силу и богатство, и временами Рэнд просто не мог не замечать ее приливы.

Теперь было как раз такое время. Он остро чувствовал толпы вокруг, стремящиеся увидеть их. Он ощущал тепло их чувств, а среди них — уколы ненависти. Эта ненависть предназначалась для него, инопланетянина, безобразного существа, незваного гостя, воспользовавшегося их силой, чтобы очутиться здесь, неприятного и опасного чужака. Все чувства чоя были искажены ксенофобией. Рэнд оглянулся, как будто видя ее, и споткнулся на неровном тротуаре. Палатон протянул руку, чтобы поддержать его, и от этого движения бахдар вновь вспыхнул, устремившись к руке — Рэнд чувствовал, будто мощный поток хлынул в пересохшее русло, пропитывая его дно и не замечая, что от этого слабеет он сам.

Палатон шумно вздохнул, почувствовав этот прилив. Он взглянул на Рэнда, и его огромные янтарные глаза засияли от прикосновения к запретной силе. Оно продолжалось всего долю секунды, но за это время Рэнд успел понять, что ощущал теперь и чего лишился его друг. Горло Рэнда сжалось от невозможности помочь пилоту обрести то, что было отнято у него.

Рэнд приоткрыл рот для невольного извинения, но промолчал. Послышался крик, затем пронзительный визг. Где-то рядом загрохотали шаги. Тела чоя вокруг качнулись, и Рэнд почувствовал, как бахдар вновь разгорается в нем. Опасность! Он обхватил руку Палатона и потащил его в сторону, прочь от опасности. На них надвигались три чоя. Рэнд не видел, есть ли у них оружие — главным сейчас было уберечь Палатона.